Александр Синицын, Роман Светлов. Полис, Театр, Политика: мудрец Сократ, его воспитанник и заступник Алкивиад, злободневная комедия Аристофана «Облака» и идеологическая борьба в демократических Афинах (Предисловие к новой публикации статьи В. Г. Боруховича «Аристофан и Алкивиад»).

Полис, Театр, Политика: мудрец Сократ, его воспитанник и заступник Алкивиадзлободневная комедия Аристофана «Облака» и идеологическая борьба в демократических Афинах (Предисловие к новой публикации статьи В. Г. Боруховича «Аристофан и Алкивиад»)

АЛЕКСАНДР СИНИЦЫН, РОМАН СВЕТЛОВ

I. Пролог

Редколлегия журнала «ESSE» продолжает публикацию работ из сокровищницы отечественной философии, филологии и исторической науки. Ныне в разделе «Thesaurus» мы помещаем исследование о политических тенденциях древнегреческой комедии, которое было опубликовано 60 лет назад в ленинградском сборнике «Классическая филология»[1].

Но дело не в том, что, как говорили в прошлом столетии, «это издание давно стало библиографической редкостью». Ныне, в эпоху глобальной диджитализации и интернетолизации, упрощающей поиск (почти) любой литературы, сама эта фраза стала рудиментом. Теперь в Интернете, кажется, есть все, стоит лишь «загуглить» в поисковике нужную тему, и на разных сайтах будут предложены статья или книга. Впрочем, сборник «Классическая филология» на просторах Интернета нам отыскать не удалось. Пришлось по старинке отправляться в библиотеку СПбГУ им. М. Горького, выписывать нужное издание, сканировать, распознавать, вычитывать, править… Мы благодарим сотрудников «Горьковки» за оказанную помощь.

Републикуемая работа посвящена комплексу проблем, связанных с философом Сократом (историческим, но в большей степени κωμῳδούμενος классической драмы), эксцентричным политиком Алкивиадом, задиристым комедиографом Аристофаном, его злободневной комедией «Облака» и идеологической борьбой в классических Афинах. Но данная статья осталась почти не известной научной общественности. Поэтому и возникла идея ее переиздать, сопроводив предисловием об авторе, его научных интересах, проблематике данной работы и тех изданиях (сборнике и журнале), где она была напечатана. Этому посвящены первые главы предисловия.

А последние главы содержат некоторые замечания к публикуемой статье с дискуссией по тем моментам, которые затрагивает автор. Здесь же представлен краткий обзор современной литературы по проблемам, имеющим отношение к исследованию В. Г. Боруховича: о Сократе, Алкивиаде, Аристофане и политической направленности классической драматургии. Разумеется, мы не ставили перед собой задачу охватить все аспекты большой и значимой темы, учесть всю библиографию (да это, право, и невозможно), мы лишь постарались выхватить и высветить, на наш взгляд, наиболее интересные (пусть даже спорные) исследования, для того чтобы показать нынешний «градус дискуссионности» тех антиковедческих проблем, которые ставил автор публикуемой статьи в середине прошлого века.

II. Борухович и его учитель

Автор статьи об Аристофане и Алкивиаде — известный советский и российский историк-антиковед Владимир Григорьевич Борухович (1920–2007), 100 лет со дня рождения которого исполнится в следующем году[2]. В 1947 г. он с отличием окончил исторический факультет Ленинградского государственного университета и здесь же в сентябре 1950 г. защитил кандидатскую диссертацию. Научным руководителем его дипломной работы и первой диссертации был профессор С. И. Ковалёв, который с 1934 по 1956 г. заведовал кафедрой истории древней Греции и Рима ЛГУ. За годы учебы в университете, прерванные войной (1938–1941, 1945–1947) В. Г. слушал курсы многих профессоров еще той, старой, петербургской, школы[3]. Но самое большое влияние на его становление как ученого оказал историк и филолог Соломон Яковлевич Лурье (1891–1964), которого В. Г. считал своим главным учителем в науке об античности[4].

После защиты кандидатской диссертации В. Г. Борухович вынужден был оставить Ленинград, и следующие этапы его жизни были связаны с тремя другими городами: Мурманском (1950–1954), Горьким (1954–1969) и Саратовом (1969–2007). На исторических факультетах Горьковского (ныне — Нижегородский) и Саратовского университетов В. Г. заведовал кафедрами, культивируя в этих двух волжских центрах традиции ленинградской/петербургской классической школы.

Широкому кругу российских историков и филологов В. Г. Борухович известен как автор учебника по истории древнегреческой литературы классического периода, одного из лучших учебных пособий для студентов-гуманитариев. В 1962 г. этот учебник был издан Государственным издательством «Высшая школа» и получил высокую оценку специалистов[5]. В 1982 г. исправленный и дополненный вариант «Истории древнегреческой литературы» вышел в Саратовском университете[6]. В издательстве СГУ также были опубликованы книги В. Г. Боруховича «В мире античных свитков» и «Квинт Гораций Флакк»[7]. Последняя его монография «Вечное искусство Эллады» вышла в 2002 г. в известном петербургском издательстве «Алетейя»[8]. Она была подготовлена на основе лекций спецкурса, который профессор Борухович многие годы читал в Саратовском университете студентам, специализировавшимся по кафедре истории Древнего мира (их слушателем в начале 1990-х гг. был и один из авторов данной статьи). В. Г. Борухович — автор переводов античных литературных памятников: «Мифологической библиотеки» Аполлодора, «Киропедии» и «Агесилая» Ксенофонта[9], «Батрахомиомахии», речей Исократа, Демосфена, Цицерона и других классических авторов[10].

В течение двадцати двух лет (1969–1991) В. Г. Борухович возглавлял кафедру истории древнего мира Саратовского государственного университета. По его инициативе с начала 1970-х гг. кафедра стала выпускать сборник научных трудов «Античный мир и археология». Первый номер «АМА» был опубликован в 1972 г., а ныне вышло уже 19 томов. Этот саратовский альманах давно зарекомендовал себя как одно из самых авторитетных изданий в русской историко-археологической науке.

Особое внимание В. Г. уделял вопросам античной (преимущественно эллинской) литературы. Его любимыми авторами были Гомер, афинские драматурги Эсхил и Аристофан, историки Геродот и Ксенофонт, ораторы Демосфен и Исократ, а из всех латинских писателей — Гораций. Статьи В. Г. посвящены исследованию различных моментов древней истории, историческим личностям и историко-культурным реалиям древнего мира: войне, дипломатии, колонизации, стасису в греческих государствах и гражданским войнам в Риме, полисным союзам и кризису полиса, античной книге (таблички, папирус/харта), библиотекам и книгопроизводству в античности, взаимодействию эллинской и египетской культур, древним культам, искусству и др.

Из десятка статей, подготовленных В. Г. Боруховичем в начале и в конце 1950-х гг., большая часть — по теме его кандидатской диссертации «Исократ и Феопомп как представители промакедонской группировки в Греции IV в. до н. э.»[11] или близки этой теме. В центре его внимания — публицистика и идеологическая полемика в Элладе в позднеклассический период, политические теории и пропаганда, социальные проекты и утопии, риторика и политика в афинском полисе в IV в. до н. э. (Демосфен и Исократ)[12], политические взгляды Феопомпа[13], Коринфский конгресс 338 г. до н. э.[14] и конец свободной Греции[15]. К исследованию проблем древнегреческой публицистики В. Г. Борухович будет возвращаться и позднее, при подготовке переводов речей Исократа и Демосфена[16].

*   *   *

Оставив Ленинград, В. Г. Борухович старался поддерживать связь с alma mater. С 1950 г. до начала 1980-х гг. он неоднократно (правда, порой с большими перерывами) приезжал в город своего детства и юности, где оставались его родственники, товарищи и коллеги. Он работал в ленинградских библиотеках, принимал участие в конференциях, которые проводили историки-антиковеды и филологи-классики, выступал оппонентом диссертаций, защищавшихся на историческом факультете университета. В 1967 г. в диссертационном совете ЛГУ В. Г. Борухович защитил свою докторскую диссертацию на тему «Греки в Египте (От древнейших времен до Александра Македонского)»[17].

Три с лишним года в Заполярье для В. Г. не были простыми, а в научном плане мурманский срок оказался для него как ученого и вовсе потерянным временем[18]. Но в 1954 г. он смог вырваться из Мурманска, успешно пройдя конкурсный отбор и получив место доцента в Горьковском госуниверситете. Здесь В. Г. вел занятия по классическим языкам, читал лекционные курсы по истории древней Греции и древнего Рима, истории античной литературы[19].

В 1957 г. в Горьком вышла первая книга В. Г. Боруховича — «Очерки по истории древнегреческой литературы классического периода (Эпос, лирика, драма)». С. Я. Лурье, прочитав ее, признается в письме своему ученику, что на него «Очерки»: «произвели хорошее впечатление; Вы правы, что они для нынешнего студента гораздо доходчивее, чем курс [И. М.] Тронского[20]. Написаны они очень живо и интересно» (Борухович 2009, 152 (№ 9[21]))[22].

В работах 1950 — начала 1970-х гг. В. Г. обращался к исследованию различных тем и образов в трагедии и комедии. В его учебнике «История древнегреческой литературы» разделы по аттической драматургии (главы VII–XI) являются наиболее насыщенными, проблемными и интересными[23]. Теме египетских реалий в драме V в. до н. э. (в основном на материале Эсхила) В. Г. посвятил статью «Египет в классической греческой трагедии», которая была опубликована во втором выпуске «АМА» (1974)[24].

Более чем за двадцать с лишним лет до этого, в последний год обучения В. Г. в аспирантуре, были опубликованы тезисы доклада «К тексту “Персов” Эсхила», с которым он выступал на конференции в ЛГУ[25]. Интерес к истории древнегреческой политики и пропаганды, с одной стороны, и к истории древнегреческого театра и драмы, с другой, соединились в занятиях В. Г. древней аттической комедией. Результатом этих занятий стала статья «Аристофан и Алкивиад».

*   *   *

Увлечение проблемами классической драматургии В. Г. Борухович унаследовал от своего учителя С. Я. Лурье.

Тема афинского театра и драмы в связи с полисной организацией и политическими проблемами классических Афин была одним из значимых аспектов научных интересов С. Я. Лурье (а интересы ученого были необычайно широкими и многогранными[26]). Во время Великой Отечественной войны, после полутора лет, проведенных в эвакуации в Иркутске (1941–1943), а затем, по заданию АН СССР, проработав несколько месяцев в Москве[27], осенью 1943 г. Соломон Яковлевич прибыл в Саратов. В этот город на Волге ранее был эвакуирован Ленинградский университет. Здесь в начале 1944 г. профессор С. Я. Лурье (с 1934 г. — доктор исторических наук) защитил диссертацию на соискание степени доктора филологии по теме «Художественная форма и вопросы современности в аттической трагедии»[28].

Можно сказать, что С. Я. Лурье был аристофанистом. С юности и на всю жизнь «отец комедии» был для него одним из любимых античных авторов. Яков С. Лурье, сын Соломона Яковлевича, пишет в книге об отце: «Уже в студенческие годы он открыл для себя писателя, который в наибольшей степени соответствовал его литературным вкусам и остался для него любимцем на всю жизнь, — Аристофан. Ему был близок аристофановский юмор с каламбурами, недоговариванием особенно рискованных мест…» (Копржива-Лурье 1987, 64–65).

Я. С. Лурье рассказывает, как знание комедий Аристофана выручило студента Соломона Лурье на экзамене у профессора Ф. Ф. Зелинского: ответ перерос в живую научную дискуссию, когда экзаменатор и экзаменуемый заговорили о «темных местах» аристофановых комедий: словах, обозначающих различные категории проституток (что вполне в духе Аристофана)[29]. А в 1915 г. на торжественном заседании по случаю 25-летнего юбилея научной деятельности С. А. Жебелева (наставника Лурье) Соломон Яковлевич представил доклад, в котором говорилось о неприязни Аристофаном войны и «способах уклонения от воинской повинности», которые встречаются в пьесах комедиографа[30]. Шел второй год Первой мировой войны, а тема доклада об «уклонистах» и провокационно-задиристый тон докладчика казались совершенно «неуместными», не «вписывались» в общий настрой аудитории, исполненной победно-патриотического пафоса (а на торжестве присутствовал М. И. Ростовцев, занимавший патриотические позиции)[31]. Тогда впервые античная комедия и идеологическая борьба (только не в Афинах, а в Российской империи, которая воевала с Германией) были актуализированы аристофанистом Лурье — «королем бестактности»[32].

С 1953 г. С. Я. Лурье жил во Львове. В 1949 г., после беспощадной «проработки» из-за «порочной книги» об «отце истории»[33], он был разом уволен из ЛГУ и ЛОИИ (Ленинградское отделение Института истории) АН СССР, а в 1950 г. был вынужден навсегда покинуть Ленинград[34]. Прожив после этого сначала два года в Одессе (1950–1952), Соломон Яковлевич получил место на кафедре классической филологии Львовского государственного университета им. И. Франко, где преподавал до конца своих дней. Этот «периферийный ЛГУ» стал для него новым благодатным ученым пристанищем[35].

К вопросам об актуальности аттической драматургии С. Я. Лурье обращался и в 1950-е гг. Политической направленности трагедии и комедии эллинов посвящены его статьи «К вопросу о политической борьбе в Афинах в конце V века (“Андромаха” и “Лисистрата”)»[36], «Политическая тенденция трагедии “Евмениды”»[37] и другие работы.

III. Из переписки С. Я. Лурье и В. Г. Боруховича о спорных местах пьес Аристофана

Ход работы В. Г. Боруховича над комплексом проблем, связанных с аристофановскими «Облаками», можно пунктирно проследить по письмам С. Я. Лурье 1955–1957 гг. своему ученику[38].

Об аристофановых «Облаках» в переписке Лурье и Боруховича впервые говорится в письме от 6 марта 1955 г. Письмо С. Я. Лурье заканчивается фразой: «Впрочем, Ваша аргументация мне не известна» (Борухович 2009, 143 (№ 4)), из чего можно заключить, что в предыдущем письме В. Г. Боруховича еще не было изложения общего замысла. По-видимому, ученик прислал только свой перевод стихов из парабасы «Облаков» (Aristoph. Nub. 518–533) и задал вопросы своему учителю относительно точности перевода[39]. С. Я. Лурье не соглашается с той интерпретацией стихов Nub. 521 и 525, которую предлагает В. Г.: «по-моему, контекст Аристофана противоречит Вашему толкованию» (Борухович 2009, 143). Относительно μέμφομαι[40] в стихе 525 «Облаков» Лурье поясняет, что это слово «по духу греческого языка относится к друзьям, а не к врагам» (ibid.).

Самые интересные замечания содержатся в двух письмах 1957 г., когда В. Г. Борухович в основе уже подготовил текст об Аристофане и Алкивиаде. Оба письма написаны после встречи учителя и ученика на конференции, которую в мае 1957 г. проводила кафедра классической филологии ЛГУ (о ней см. далее). На той конференции В. Г. выступил с докладом об аристофановых «Облаках», который слушал С. Я. Лурье. Текст своего доклада (или даже черновик статьи) В. Г. отправил во Львов сразу после возвращения из Ленинграда, либо передал учителю при встрече на конференции, а потом в письме задал ему дополнительные вопросы[41].

Ответное письмо С. Я. Лурье написано 7 июня 1957 г. Главный предмет обсуждения, опять же, проблема перевода и толкования стихов из знаменитой парабасы «Облаков» (Aristoph. Nub. 518–562), где Аристофан говорит о незаслуженном провале предыдущей постановки этой пьесы — «лучшей из всех его комедий» (Nub. 522). «Чисто интуитивно, — пишет Лурье, — мне Ваша интерпретация стихов 525–527 “Облаков” кажется удачной, хотя Ваша аргументация, несомненно, слабая» (Борухович 2009, 146 (№ 7)). Он одобряет перевод В. Г. Боруховича, который, по его мнению, более точный в сравнении с менее удовлетворительным переводом И. М. Тронского (ibid., 146–147).

Здесь С. Я. Лурье высказывает суждения о σοφός/σοφοί и σοφία[42] у Аристофана, отчасти соглашаясь с учеником, отчасти критикуя его позицию. Значение этих слов у комедиографа многозначно: «Для меня несомненно, что Аристофан всячески обыгрывает выражение σοφοί, имея ввиду тот узкий технический смысл, какой это слово получило в его время. Однако очень часто он употребляет слово σοφοί в смысле “истинные мудрецы”, а не в смысле “мудрецы” в кавычках. <…> Ваше толкование меня не убеждает. <…> Но Вы правы в том отношении, что Аристофан в “Облаках” все время играет на двух значениях слова σοφοί…» (ibid., 146–147) В конце письма С. Я. Лурье снова возвращается к теме двусмысленности σοφοί у Аристофана: «Вы должны в своей будущей аргументации исходить из того, что Аристофан играет на двух[43] значениях слова σοφός!» (ibid., 147).

В следующем письме (вторая половина 1957 г.) С. Я. Лурье соглашается с Боруховичем, что Сократ был близок софистам «и, несомненно, не только Аристофан, но и широкие афинские народные массы считали его софистом» (Борухович 2009, 148 (№ 8)). Лурье говорит о Сократе как «собирательном облике софиста» по причине использовавшейся им диалектики, но считает, что комедиограф напрасно приписал Сократу занятие разными естественными науками: «математикой, естествознанием (комар, блоха), астрономией (“метеорософистикой”) и т. д. Это явно не соответствовало действительности, эти обвинения легче всего опровергнуть (см. “Апологию Сократа”) и полный провал “Облаков” на сцене не случаен» (ibid.)[44].

Второе письмо 1957 г., очевидно, близко по времени к первому, но оно без указания даты[45]. В нем обсуждению «Облаков» посвящен только первый большой абзац. Дальше речь идет о «Вакханках» Еврипида (Борухович 2009, 148–149 (№ 8)), хоровых партиях у древнегреческих трагиков (ibid., 149–150), обсуждаются лингвистические вопросы, в частности, С. Я. Лурье считает «беспочвенными домыслы» Боруховича о слове ὄνομα[46] (соображения, вероятно, были высказаны в письме В. Г.), пишет о значении времен глагола в древнегреческом языке и пр. (ibid., 148–151)

Во всех сохранившихся письмах С. Я. Лурье обсуждает варианты переводов из Аристофана, Демосфена, аттических трагиков, Ксенофонта и других античных авторов (преимущественно древнегреческих), которые в своих письмах присылал ему В. Г. из Горького. Учитель назидательно критикует (порой — сурово) своего уже не молодого ученика за «домыслы» или неточное, как он считает, прочтение источника, спорит с ним, иногда соглашается с его переводами и суждениями, товарищески (именно так, на равных) поддерживает.

Надо полагать, что как раз в это время В. Г. Борухович плотно работает над статьей «Аристофан и Алкивиад». Относительно его перевода парабасы «Облаков» С. Я. Лурье отмечает, что аргументация В. Г. «слабая», «неубедительна», он указывает на те моменты, которые Боруховичу необходимо усилить. Однако в конце письма № 7, — содержащем самый обстоятельный разбор всех положений статьи Боруховича и критические замечания относительно его суждений об Аристофане, парабасы «Облаков», Алкивиаде, аттическом театре и судьях, — учитель отмечает: «По моему убеждению, Вы стоите на правильной филологической дороге, и Ваш доклад выгодно отличается от той “малафейки”, которая изливалась из уст высокомудрых литературоведов, выступавших на конференции» (Борухович 2009, 147 (№ 7)). А письмо это, напомним, было написано в самом начале июня 1957 г. — через неделю после конференции, организованной московскими и ленинградскими филологами-классиками.

IV. Юбилей Аристофана и советское антиковедение в середине ХХ века

В середине и второй половине 1950-х в СССР случился научный «бум» вокруг Аристофана или, лучше сказать, «научный пир» по случаю круглой даты «отца комедии». В 1954 г. Государственное издательство «Художественная литература» выпустило двухтомник его пьес с новыми переводами под редакцией Ф. А. Петровского и В. Н. Ярхо[47]. В конце того же года в том же издательстве вышла небольшая научно-популярная книга «Аристофан» московского филолога-классика В. Н. Ярхо[48]. В 1955 г. в другом крупнейшем столичном издательстве (Академии наук СССР) была опубликована еще одна научно-популярная книга о творчестве Аристофана, ее автором был советский историк театра, искусствовед, научный сотрудник Института истории искусств АН СССР В. В. Головня[49]. В следующем году был издан сборник научных трудов «Аристофан», который подготовили московские филологи-классики[50]. А еще годом позже в академическом издательстве вышла монография С. И. Соболевского «Аристофан и его время»[51].

Всплеск интереса к Аристофану был связан с объявленным на очередной сессии ВСМ (Всемирного Совета Мира) в Вене (ноябрь 1953 г.) празднованием юбилея афинского драматурга.

«По решению Всемирного Совета Мира в 1954 г. отмечается 2400 лет со дня рождения (sic! курсив наш. — А. С., Р. С.) великого греческого комедиографа Аристофана, чье творчество давно уже принадлежит всему прогрессивному человечеству. <…> В сокровищнице мировой культуры, в которую народ древней Греции внес величайший вклад, достойное место принадлежит Аристофану. Специфический характер комедийного театра Аристофана, сделавший затруднительным понимание его творчества в поздней античности и в средние века, не мог затмить славы одного из величайших художников древнего мира» (Ярхо 1954в, 3).

Такими словами начинается статья «Великий представитель мировой культуры (К 2400-летию со дня рождения Аристофана», помещенная в начале третьего номера «Вестника древней истории» за 1954 г. В самом начале «передовицы» цитируется обращение к народам мира председателя ВСМ Фредерика Жолио-Кюри (из газеты «Правда» за февраль 1952 г.), в котором говорится о значении культурного наследия для человечества. Автором редакционная статьи — с орнаментом из звезд, серпов и молотов в заставке на первой странице статьи (ibid., 3) и с виньетками из двух звезд с серпами и молотами в конце (ibid., 8) — был В. Н. Ярхо[52].

С сообщения о постановлении сессии Всемирного Совета Мира по поводу празднования юбилейной даты Аристофана начинаются обе книги «по случаю» — и В. Н. Ярхо, и В. В. Головни[53]. Упоминанием о решении ВСМ о праздновании 2400-летия «отца комедии» начинается и заканчивается монография С. И. Соболевского «Аристофан и его время»[54]. В предисловии автор сообщает, что следствием постановления ВСМ 1953 г. стало то, что он подготовил свою книгу по поручению Института мировой литературы им. А. М. Горького[55]. Ту же «формульную» фразу о постановлении ВСМ и юбилее комедиографа можно встретить в учебниках по античной литературе С. И. Радцига, А. Ф. Лосева, Н. А. Чистякой/Н. В. Вулих и др.[56]

В эти годы в «Вестнике древней истории» публиковались обзоры по аристофановедению и изданию пьес древнегреческого комедиографа в других странах. В конце 1955 г. вышла совместная статья синолога В. А. Рубина и антиковеда В. Н. Ярхо об издании комедий Аристофана в Китае[57]. Важным фактором в такого рода научных обозрениях была политика: в 1954–1955 гг. советско-китайские отношения переживали свой расцвет. В мае 1955 г. в Варшаве между странами социалистического лагеря был подписан договор о создании блока ОВД (Организация Варшавского договора), а в середине 1956 г. в «ВДИ» был опубликован обзор «Венгерских изданий комедий Аристофана»[58].

Ввиду дружественных отношений с социалистическими государствами придавалось особое значение такого рода «научным реверансам». В отличие от нынешней ситуации, когда во многом «грантовые» темы определяют позиции в научном мире, в советскую эпоху руководящими были политические требования, которые намечали направления, диктовали условия, формировали интересы. В упомянутой выше юбилейной «передовице» в «ВДИ», говоря о том, какое место занимает в мировой культуре творческое наследие «отца комедии», В. Н. Ярхо отмечает: «история изучения Аристофана специалистами-античниками различных стран демонстрирует величайшую плодотворность международного сотрудничества научных сил в течение многих столетий» (Ярхо 1954в, 4)[59]. Так в середине прошлого столетия Аристофан стал античным «голубем мира» в международной политике.

*   *   *

В 1954–1957 гг. в советских журналах (академических «Вестник древней истории» и «Известия Академии наук СССР», а также по литературе и искусству), газетах и сборниках появились десятки исследований, рецензий и обзоров, посвященных Аристофану и его творчеству[60]. По распоряжению, санкционированному «сверху», юбилей «великого представителя мировой культуры» отмечался тогда с размахом. Проводились круглые столы и симпозиумы, посвященные «отцу комедии»[61].

Работы С. Я. Лурье не печатали в течение пяти лет после «приговора», который был вынесен советской властью его «злокозненному» «Геродоту»[62]. Но в 1954 г. опальный (львовский) профессор вновь обрел возможность печататься в СССР и даже успел поучаствовать на «празднике» Аристофана. С. Я. Лурье опубликовал уже упомянутую нами статью о «Лисистрате» и политической борьбе в Афинах в том самом «аристофановском» номере «ВДИ», который открывался юбилейной «передовицей», а следом за ней статьей В. Н. Ярхо о комедии Аристофана и афинской демократии[63].

С. Я. Лурье начинает свою работу с определения значения драмы для восстановления политической истории афинского полиса в последней трети V в. до н. э. — в эпоху Пелопоннесской войны. «Одним из важнейших источников для восстановления картины политической борьбы в Афинах во второй половине V в. [до н. э.] являются, как известно, античная трагедия и комедия. Особенно интересны в этом отношении такие злободневные, агитационные пьесы, как “Андромаха” Еврипида и “Лисистрата” Аристофана» (Лурье 1954, 122). В основном С. Я. Лурье обсуждает в этой статье проблему датировки и актуальности «Андромахи» (он утверждает 411 г. до н. э. как год постановки пьесы), а комедии Аристофана отводится хоть и важная роль, но «второго плана» — в ее сопоставлении с «военно-патриотической» трагедии Еврипида[64]. Трагик агитирует в «Андромахе» за войну, разжигает ненависть к враждебной Спарте, договорам с которой ни в коем случае нельзя доверять[65]. Этому противопоставлена антивоенная (и антиеврипидовкая) комедия «Лисистрата» (поставленная в том же 411 г. до н. э.).

А вот В. Г. Борухович «опоздал» на «симпосий» по случаю этой круглой даты «отца комедии». «Безантичность» нескольких лет в Заполярье и «мурманские хлопоты», прохождение конкурса и перипетии с переездом в Горький — все это не благоволило его научным занятиям. Говоря на языке современных чиновников науки и образования, его публикационная активность в течение шести лет была фактически «нулевой»[66]. По-видимому, лишь в начале 1955 г., осваиваясь на новом месте работы в ГГУ, В. Г. стал постепенно возвращаться к научным делам.

В 1957 г. в горьковских научных журналах вышли сразу две статьи В. Г. Боруховича по теме кандидатской диссертации: «Исократ и Демосфен. Анонимная полемика как основание для датировки речи “Филипп”» и «Значение терминов гомонойя и евнойя в публицистике и политической литературе Афин II половины IV в. до н. э.». О первой С. Я. Лурье отозвался в своем письме положительно и поздравил своего ученика[67], а по поводу второй статьи высказался критически[68]. В этом же году В. Г. завершает работу над начатой ранее темой[69] об образах Алкивиада и Сократа в комедии Аристофана «Облака».

V. Две публикации Боруховича 1959 года на одну тему

В последней декаде мая 1957 г. состоялось крупное событие в советской антиковедческой науке: одна за другой в Москве и Ленинграде прошли две научные конференции, организованные кафедрами классической филологии МГУ и ЛГУ. Отчет об этих мероприятиях был подготовлен заведующим кафедрой классической филологии Московского университета, профессором Н. Ф. Дератани и напечатан в первом номере «Вестника древней истории» за 1958 г.[70]

В заседаниях московской сессии «классиков», проходивших в МГУ 20–25 мая, приняли участие свыше 50 ученых из университетов и институтов «Москвы и периферии» (так у Дератани): Ленинграда, Казани, Киева, Кишинева, Львова, Риги, Тбилиси, Харькова, Черновцов. В числе гостей, как отмечает автор обзора, была большая делегация ленинградских филологов: заведующий кафедрой классической филологии ЛГУ Б. В. Казанский, профессора и доценты этой кафедры: И. М. Тронский, Я. М. Боровский, А. И. Доватур и др.

Через три дня после окончания московских чтений, с 28 по 31 мая проходила конференция по классической филологии в Ленинграде. Переняв «эстафету» у московских коллег, ее проводили «классики» ЛГУ. Состав участников этого мероприятия был поменьше, но и на нем присутствовали ксены-антиковеды из разных вузов Советского Союза: Вильнюса, Горького, Кишинева, Львова, Москвы, Тбилиси.

Тематика выступлений на ленинградской сессии была широкой. Прозвучали доклады по античной литературе и языкознанию: организация крито-микенского государства по данным крито-микенских архивов (С. Я. Лурье)[71]; язык гомеровского эпоса в связи с крито-микенскими надписями (И. М. Тронский); синтетический анализ поэм Гомера и современное состояние «гомеровского вопроса» (Б. В. Казанский); различные проблемы древнегреческой драмы (Аристофан, Эсхил и Софокл) были рассмотрены в докладах В. Г. Боруховича, В. Н. Ярхо и Н. А. Чистяковой; композиция несохранившихся «Политий» Аристотеля (А. И. Доватур); философские термины в языке Лукреция (Я. М. Боровский); художественное своеобразие «Метаморфоз» Овидия (Н. В. Вулих); скифские новеллы Лукиана (ассистент Б. Л. Галеркина) и др.

На этой конференции в ЛГУ присутствовал и доцент из Горьковского университета В. Г. Борухович. Именно тогда он впервые прочитал доклад на тему «Политические тенденции комедии Аристофана “Облака”»[72]. Сообщение о его выступлении можно найти в упомянутом выше отчете Н. Ф. Дератани (правда, здесь в фамилию ученого из «периферийного» вуза закралась ошибка). После краткой информации о докладе, который представил на ленинградской сессии Я. М. Боровский, сказано: «Доц[ент] В. Г. Боруховский в своем докладе предполагает, что комедия Аристофана “Облака” может быть истолкована как выпад против афинской аристократии, которая составляла кружок Сократа и увлекалась его доктриной» (Дератани 1958, 245).

С. Я. Лурье слушал это выступление своего ученика и, как мы уже отмечали выше, дал ему высокую оценку, а заодно и хлестко охарактеризовал другие доклады, представленные на конференции, cum (grano?) salis обозвав все услышанное «малафейкой»[73]. Заметим, что сказано «королем бестактности» весьма резко, причем это о конференции, организованной его же коллегами по Ленинградскому университету, и относительно прозвучавших выступлений «высокомудрых литературоведов» (фраза из письма Лурье Боруховичу, см. выше). Но такое высказывание как раз в духе Аристофана, которого любил Соломон Яковлевич, и который в отношении своих коллег (не только соперников в театральных комедийных агонах, но и всех драматургов-современников) отпускал такие перлы, что «потерпевшим» оставалось либо провалиться на месте, либо ухохатываться до колик в животе[74].

Статьи по теме докладов, прозвучавших на Первой конференции филологов-классиков Ленинградского университета, были опубликованы в сборнике «Классическая филология». В аннотации сказано, что «Сборник подводит итоги научного изучения античного эпоса, трагедии, комедии, лирики и прозы» (Классическая филология 1959, 2). Эта книга вышла лишь через два с половиной года после конференции — в конце 1959 г. Ответственным редактором издания был доцент А. И. Доватур, сменивший во второй половине 1957 г. Б. В. Казанского на посту заведующего кафедрой классической филологии ЛГУ. Этот сборник научных трудов стал одним из начинаний нового «зава».

В аннотации к сборнику также отмечено, что в него не включены те работы, которые авторы опубликовали ранее в других изданиях (nota bene). В итоге сборник «Классическая филология» оказался небольшим, его составили всего девять статей. Однако сборник получился межвузовским и даже — по формату тех времен — Всесоюзным: его авторами были не только члены кафедры Ленинградского университета, но также антиковеды из Горького, Москвы и Кишинева[75].

*   *   *

Мы обратили внимание, что составители «Классической филологии» указали на то, что в это издание не были включены доклады тех участников майской конференции 1957 г., кто опубликовал свои материалы «до выхода в свет настоящего сборника». Надо полагать, что это сообщение в аннотации служило тому, чтобы избежать лишних вопросов. Вероятно, кто-то из коллег, приславших статьи ленинградским «классикам» заблаговременно, не дождавшись выхода сборника (работа над которым затянулась), отправил эти же свои материалы в другие издания. И чтобы не возникало недоразумений по случаю отказа в публикации, А. И. Доватур и другие составители специально оговорили этот деликатный момент.

И все же В. Г. Боруховичу удалось обойти условие редколлегии. Его текст с тем же самым названием, что и в «Классической филологии»[76], вышел в том же году еще и в иностранном журнале. Статью «Аристофан и Алкивиад» он отправил в «Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae»[77]. В этом солидном издании Академии наук Венгерской Народной Республики печатались работы на разных европейских языках с резюме на русском, но тогда печатались и статьи европейских ученых (в основном из стран социалистического содружества) полностью на русском языке. Публикаций антиковедов из СССР в первых выпусках «AAASH» немного: в пятом томе помещена статья С. А. Ошерова о первой эклоге Вергилия[78], в шестом — рецензия на новую (1957 г.) книгу Е. М. Штаерман «Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи» (автор — И. Хан/I. Hahn). Так что Борухович был в числе первых советских авторов венгерского журнала «Acta Antiqua».

Мы предполагаем, что В. Г. послал статью в Будапешт (или передал ее через кого-то из московских коллег?), когда его статья «Аристофан и Алкивиад» уже была принята в «Классическую филологию». Вероятно, не дождавшись выхода ленинградского филологического сборника, он решил воспользоваться представившимся удобным случаем. Но нам не известно, когда (во второй половине 1958 г. или позже?) и при каких обстоятельствах это произошло.

Возможно, с передачей статьи В. Г. Боруховичу посодействовал кто-то из московских коллег? Не исключено, что это могло быть связано с той конференцией, которую осенью 1958 г. проводила Академия наук ВНР. Во всех четырех выпусках седьмого тома (1959 г.) помещены только две статьи советских исследователей: В. И. Авдиева и В. Г. Боруховича. Обе статьи опубликованы на русском языке. Третий материал на русском в том же выпуске — обзор работы конференции, подготовленный И. К. Хорватом и Й. Мартичко «Съезд Венгерской Академии наук по вопросам классической филологии (29. сент. — 4. окт. 1958 г.)»[79]. В этом крупном симпозиуме приняли участие антиковеды из стран социалистического содружества: ГДР, СССР, Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, а также из «капстраны» — Италии (профессор С. Маццарино). Советский Союз представляли два профессора из Москвы — С. Л. Утченко и В. И. Авдиев. Многие доклады, прозвучавшие тогда на конференции «классиков» в Будапеште, были напечатаны в разных выпусках «Acta Antiqua». Доклад В. И. Авдиева на тему «Культурное наследие Древнего Египта» был опубликован в том же томе, что и статья Боруховича[80]. (Простое совпадение?)

Для В. Г. Боруховича, несомненно, была очень значима эта публикация за рубежом. Пусть в пока еще малоизвестном журнале социалистической Венгрии, пусть на русском языке и в неполном объеме (в сравнении с версией в «Классической филологии»), но сам факт такого рода публикации свидетельствовал о признании научных достижений. Это было престижно для исследователя из «периферийного» вуза СССР. В 1959 г. В. Г. был уже в возрасте близком к акмэ. После нескольких лет «молчания» выход статьи в иностранном академическом издании казался ученому из Горького donum fati — заслуженным и, что особенно важно, открывавшим возможности для дальнейших его публикаций на Западе[81].

*   *   *

Как мы сказали, статья В. Г. Боруховича в «AAASH» была напечатана в сокращенном варианте. В нем отсутствуют несколько примечаний, которые есть в статье, опубликованной в «Классической филологии», и, напротив, содержатся другие примечания, коих нет в ленинградском издании[82]. В одном из примечаний, в ссылках на работы М. Круазе и И. Брунса, названия французской и немецкой книг даны сокращено, как при повторных ссылках на работы (без указания места и года издания)[83], а ссылка на книгу М. Круазе с полным библиографическим описанием есть только в конце статьи в основном тексте[84]. Название статьи В. Г. Боруховича в указателе материалов седьмого тома передано «Аристофан и Алкибиад» и также в содержании четвертого выпуска этого тома и на лицевой стороне обложки оттиска этой статьи. (Заметим, что в первых выпусках «AAASH» встречается немало ошибок и опечаток в публикациях на русском языке, в названиях статей и текстах резюме по-русски; иногда попадаются совсем смешные ляпы[85].)

В сравнении с полной версией, вариант в «Acta Antiqua» был «урезан» более чем наполовину. В журнале статья заканчивалась суждением о пародии Аристофана на Алкивиада в «Облаках», пародии, по причине которой эта драма и получила позорное третье место. Итоговый тезис своего исследования автор формулирует осторожно, с оговорками: «Намеков, как мы видим, достаточно, чтобы Алкивиад смог почувствовать себя непосредственно задетым, но что, конечно, не дает права полностью отождествлять исторического Алкивиада с аристофановским героем. <…> Изображен юноша с аристократическими наклонностями, член сократовского кружка; черты Алкивиада, которые поэт ему придал, могли только увеличить комический эффект и сделать этот образ более жизненным» (Борухович 1959в, 336).

Таким образом, отметив и прокомментировав косвенные «намеки» Аристофана на воспитанника Перикла и Сократа, В. Г. Борухович остается аккуратен в выводах: даже если принять эти «намеки» как задуманный комедиографом выпад против Алкивиада (а этот выпад должен был быть понятен чуткой афинской театральной публике или как минимум самому афинскому политику-«сократовцу»), то они не являются основанием для того, чтобы «полностью отождествлять исторического Алкивиада с аристофановским героем [Фидиппидом]». По мнению В. Г., направленность «Облаков» против афинской «золотой молодежи», которая симпатизировала Сократу, и именно антиалкивидовская сатира данной комедии, стали причиной ее провала. На этом в статье заканчивается обзор моментов, связанных собственно с Алкивиадом, и тема, обозначенная в названии, по существу, исчерпана.

Что же касается второй части статьи (в полной версии в «Классической филологии»), то проблематика ее гораздо шире и выходит за рамки темы: Аристофан и Алкивиад. Здесь основное внимание автора сосредоточено на центральном персонаже драмы — Сократе, «подрывная» деятельность которого вызывала серьезные опасения у афинского драматурга. В «Облаках» этот популярный «мудрила» представлен вором, плутом, хитрецом и разрушителем традиций. Борухович рассматривает вопрос о степени достоверности образа Сократа и истоки злой сатиры на него, обсуждает те обвинения, что были выдвинуты философу на суде 399 г. до н. э., затрагивает темы калокагатии, содержания учения Сократа, черты которого нашли отражение в «Облаках», и — главное — автор ставит вопрос о политическом резонансе практической деятельности Сократа. Ключевые аспекты этой (второй) части статьи: комедия Аристофана — Сократ — политика (но политика в широком, полисном, смысле, охватывающая все сферы социального бытия, включая образование, воспитание, религию, культуру, с которыми был связан древнегреческий театр). И если главная тема первой части — это антиалкивиадовская и антиаристократическая направленность «Облаков», то тема второй — антисократовская и антисофистическая направленность этой драмы.

*   *   *

В обоих вариантах автор благодарит Я. М. Боровского за помощь в частном вопросе — за указание на контаминацию выражений по причине испорченности текста в одном из античных «предисловий» к Аристофановым «Облакам»[86]. Следовательно, в процессе подготовки статьи В. Г. обсуждал отдельные положения своей работы не только с С. Я. Лурье, но и с другими коллегами. Однако, несмотря на помощь С. Я. Лурье в подготовке статьи (что видно, по крайней мере, из приведенных нами выше писем из Львова — с замечаниями профессора к переводам В. Г., дискуссией по наиболее важным аспектам работы, критикой, советами и пр.), в полной версии статьи ученик не высказывает благодарности своему учителю[87]. Но в сокращенной версии в «AAASH» В. Г. специально отметил, что обязан профессору С. Я. Лурье[88] за указание на двузначность слова σοφός (и однокоренные с ним слова, которые здесь приводятся): «Аристофан обыгрывает это излюбленное словечко Сократа, употребляя его в двух значениях: с одной стороны, “ложная мудрость” школы Сократа (разоблачаемая в комедии), с другой — в смысле “истинной”, “настоящей” мудрости…» (Борухович 1959в, 332) (ср. выше, в приведенных цитатах из писем Лурье).

Надо сказать, что из работ российских исследователей В. Г. ссылается в «AAASH» только на статью И. И. Толстого и монографию С. И. Соболевского (как и в полной версии текста). В своей работе В. Г. опирается на капитальное исследование С. И. Соболевского «Аристофан и его время», которое вышло последним в череде монографий и сборников об Аристофане с 1954 по 1957 г. (см. выше). Заканчивая статью в «Классической филологии» замечанием, что «Гениальнейшая из комедий Аристофана “Облака” еще ждет своего исследователя» (Борухович 1959г, 68)[89], В. Г. отсылает к разделу, посвященному анализу «Облаков» — самому большому в книге: «Одним из наиболее обстоятельных по глубине и полноте привлеченных источников исследований является соответствующая глава книги С. И. Соболевского» (ibid., 68 (прим. 41))[90]. На эту главу В. Г. ссылается неоднократно, с первой до последней страницы своей статьи[91].

Интересно, что В. Г. не учитывает два других новых «Аристофана», хотя очерк В. Н. Ярхо (1954) и книжка В. В. Головни (1955) были ему доступны, и он их прочитал, в прямом смысле, с карандашом в руках. Экземпляры этих книг из библиотеки В. Г. Боруховича теперь хранятся в домашней библиотеке А. А. Синицына. На титульных страницах обеих изданий указана дата (покупки?) — 1955 г. В книгах имеются многочисленные пометки В. Г. простым и цветным карандашами: подчеркивания, вопросительные и восклицательные знаки, замечания на полях и пр.

В очерке В. Н. Ярхо образы и идеи «Облаков» обсуждаются довольно подробно[92]: деятельность софистов и забавный персонаж Сократ в этой комедии[93], говорится о влиянии исторического Сократа на «золотую молодежь» Афин[94] и в целом о политическом духе комедий Аристофана и «боевой публицистической направленности его творчества, о стремлении поэта принимать самое живое участие в решении злободневных вопросов современности» (Ярхо 1954а, 85). Быть может, В. Г. был не согласен с позицией Ярхо в отношении Сократа? Или ему не были близки те хлесткие характеристики, которыми награждает автор учеников афинского философа? В. Н. Ярхо клеймит всех «сократовцев», противников афинской демократии (апологетом которой, разумеется, был Аристофан), используя привычную лексику советской эпохи: «В числе его (Сократа. — А. С., Р. С.) учеников были Платон и Ксенофонт, в будущем ярые реакционеры, ненавидевшие афинскую демократию; политический авантюрист с монархическими претензиями Алкивиад и глава террористического правительства тридцати олигархов Критий (курсив наш. — А. С., Р. С.)» (ibid., 90)[95].

В. Г. Борухович, наверняка, сразу познакомился с книгами В. Н. Ярхо и В. Г. Головни об Аристофане, однако упомянуть о них в статье «Аристофан и Алкивиад» не посчитал нужным. Быть может, по причине того, что это были научно-популярные издания? Но, может быть, тут были и иные причины?

Ссылки на классиков марксизма-ленинизма в заграничной публикации отсутствуют. Зато в финале полной версии статьи есть цитата из Карла Маркса. Эта отсылка, понятное дело, формальная, но, заметим, что приведенное суждение Маркса, получившего классическое образование, вполне резонно: «“истинной религией” древних был культ их собственной “национальности”, их “государства”» (Борухович 1959г, 66). При этом В. Г. отмечает, что эти слова основоположника марксизма служат «ключом к пониманию религиозной идеологии полиса» (ibid.).

*   *   *

В обеих вариантах работы ссылок на «свежую» литературу немного. В основном в статье учтены работы XIX — начала XX в. Отмечая, что «многие новейшие исследователи полностью отвергают предположение…», В. Г. ссылается только на старую монографию М. Круазе об Аристофане[96] — на тот момент более чем полувековой давности (sic!), которую нельзя отнести к «новейшим» публикациям. Из новых работ (взять хотя бы за последнюю четверть века) Боруховичем учтены лишь статья Хартмута Эрбзе о Сократе у Аристофана и глава М. Платнауэра о комедии в сборнике 1933 г., есть еще ссылки на три публикации начала 1920-х гг. (две немецкие работы Х. Гомперца и французская статья Е. Кавеньяка). Хотя в 1920–1950 гг. были опубликованы десятки исследований по Сократу, Алкивиаду, Аристофану, аттической комедии и античной драме in toto. Причины такого ограничения («умолчания»), в общем-то, понятны и объяснимы книжным «голодом». В СССР тогда отсутствовала постоянно действующая система новых книжных поступлений даже в столичные академические библиотеки, к тому же следует учесть разного рода проблемы, что возникали у ученого из провинции в использовании этих ресурсов[97].

Статья Х. Эрбзе «Сократ в тени аристофановских “Облаков”», напечатанная в немецком журнале «Hermes»[98], по существу, была единственной новой работой, учтенной Боруховичем специально по теме статьи (не считая монографии C. И. Соболевского). Х. Эрбзе показывает различие между реальным Сократом и поэтическим образом мудреца (персонажем комедии), дабы отделить сатирическое преувеличение драматурга от исторической личности[99]. Борухович высказал ряд существенных (довольно суровых) замечаний как к отдельным положениям немецкого коллеги («Чрезмерное усердие отыскивать во всем, что сообщается у Аристофана, глубокий философский смысл, приводит автора статьи к необоснованным заключениям…» (Борухович 1959г, 63 (прим. 29)), с примерами), так и к общему выводу Эрбзе («Заключение, к которому автор статьи приходит, несколько разочаровывает…» (ibid.))[100]. Близка этой теме была работа «Аристофан и его Сократ», опубликованная в 1956 г. в швейцарском антиковедческом журнале «Museum Helveticum»[101]. Ее автор Томас Гельцер, рассматривая образ Сократа в «Облаках», затрагивает и статью Эрбзе[102]. В новом справочнике по Сократу («The Bloomsbury Companion to Socrates», 2013) автор главы «Поиск исторического Сократа» Робин Уотерфилд включил в свой обзор обе эти работы средины 1950-х гг.[103] Однако публикация базельского исследователя Т. Гельцера, по-видимому, оказалась тогда советскому антиковеду из Горького просто недоступной.

VI. Rossica non leguntur

Нельзя сказать, что статья В. Г. Боруховича «Аристофан и Алкивиад» вовсе осталась незамеченной исследователями. Историки и филологи-классики, рассматривавшие вопросы, связанные с «Облаками» и образами философа и молодого политика (Алкивиада) в аттической комедии, порой ссылались на статью Боруховича. Зарубежным антиковедам, по понятным причинам, была известна версия, опубликованная в «Acta Antiqua», — журнале, который был более доступен и учитывался в обзорных материалах других антиковедческих изданий[104]. В самом начале четвертого выпуска седьмого тома «AAASH» на двух первых страницах (без пагинации) помещены абстракты статей номера: по-русски для всех, что опубликованы на иностранных языках, и только Zusammenfassung на немецком языке к статье В. Г. Боруховича (имя автора передано здесь как W. Boruchowitsch).

В марте 1963 г. в «The Classical Bulletin» (T. 39, № 5) вышла статья Джона Ф. Толбота ровно с тем же названием, что и обе статьи 1959 г. В. Г. Боруховича[105]. В этой небольшой работе (по существу, заметке в три страницы) представлен обзор аристофановских драм с упоминанием комедиографом Алкивиада. Автор выстраивает в хронологическом порядке все комедии Аристофана — от «Пирующих» (самой первой драмы, поставленной в 427 г. до н. э. под именем Каллистрата) до «Лягушек» (405 г. до н. э.), — где есть указание на этого «чудо-ребенка» («boy-wonder» у Талбота (Talbot 1963, 65)) пятого столетия до н. э. Обзор Талбота весьма краток и отнюдь неполон, но филолог касается и гипотезы об изображении молодого аристократа-«сократовца» в «Облаках». Указав, что некоторые исследователи склонны усматривать карикатуру на Алкивиада в лице героя Фидиппида, Талбот приводит цитату из американского издания комедий Аристофана Х. Ливерайта (1928)[106]. Но сам Талбот здесь же поясняет, что «история провала пьесы из-за обиды Алкивиада является типичным анекдотом схолиаста» (ibid., 66), и ставит точку над «i» в этом вопросе, сославшись на «Справочник по классической драме» Филипа У. Харша, который «полностью отвергает идею карикатуры на Алкивиада [в “Облаках”]» (ibid., 68 (прим. 13))[107]. Таким образом, для автора английской статьи «Аристофан и Алкивиад» в «The Classical Bulletin» вопрос с аллюзией Фидиппида на Алкивиада был «закрыт».

В 2015 г. вышла монография с тем же названием: «Aristophanes and Alcibiades». Ее автор — Майкл Дж. Викерс, который более 30 лет занимается древнегреческой историей, классической литературой и специально исследованием образов афинских исторических деятелей (Перикл, Алкивиад, Аспасия) в аттической драме (в первую очередь — Аристофан, Софокл, Еврипид)[108]. Однако, как и в старой статье Талбота, в книге М. Викерса нет упоминания работы Боруховича на ту же тему. Это будто даже понятно, ибо ныне, как и 60 лет назад, иностранные коллеги следовали пресловутому принципу «Rossica non leguntur».

Но ссылка на статью В. Г. Боруховича в «AAASH» встречается в одной из предыдущих монографий Викерса о Перикле в ранних политических пьесах Аристофана[109]. В начале второй главы автор призывает повнимательнее отнестись к гипотезе об алкивиадовских аллюзиях в аристофановских «Облаках», неоднократно высказывавшейся в XIX в. и изредка находившей сторонников в двадцатом столетии[110]. В числе этих немногих — В. Г. Борухович, имя которого здесь упомянуто в череде других антиковедов. Викерс не дискутирует с русским исследователем, но ограничивается перечислением сторонников теории Фидиппида=Алкивиада, указав в общем перечне заодно и работу Боруховича в томе 7 «AAASH».

О гипотезе В. Г. Боруховича имеется краткий отзыв профессора Ричарда Ф. Муртона-младшего. В 1980–1990 гг. профессор Р. Ф. Муртон занимался проблемами древнегреческой комедии и опубликовал серию работ по Аристофану[111]. Его статья «Аристофан об Алкивиаде» была напечатана в 1988 г. в журнале «Греческие, римские и византийские исследования»[112]. В ней Муртон рассмотрел прямые указания и возможные намеки на Алкивиада в пьесах драматурга. Анализ проблемы филолог начинает с обсуждения старой работы Й. В. Зюверна «Об “Облаках” Аристофана». Эта книга была издана в Берлине в 1826 г.[113], а Муртону она знакома в английском переводе, который вышел в Лондоне в 1836 г. (название английской версии: «Два очерка об “Облаках” и “Старости” Аристофана»)[114]. За исключением нескольких концептуальных трудов и комментированных изданий (Й. В. Зюверн, У. Дж. М. Старки, М. Круазе и др.) Р. Ф. Муртон не включил в свой обзор старые публикации (в отличие от Викерса, который, как мы сказали, в книге 1997 г. ссылается на труды ученых XIX в., обсуждавших данную тему). В основном Муртон полемизирует с авторами работ последних десятилетий — исследований и комментариев к аристофановым комедиям, — в числе которых А. Х. Соммерстейн, Т. Гельцер, Дж. Талбот, К. Дж. Довер, Г. Д. Уэстлейк, С. Уитмен, Л. Радермахер, Б. Б. Роджерс, У. Стэнфорд, М. Дж. Викерс и др.

Р. Ф. Муртон, как въедливый ученый-«копатель», попытался учесть известную (и доступную) литературу по этой проблематике. И в этот круг попала статья Боруховича. К чести американского филолога-классика, он не удовольствовался кратким абстрактом на немецком языке в «Acta Antiqua», а познакомился с полным текстом публикации (об этом пишет сам Муртон, выражая благодарность своей коллеге за перевод для него этой статьи на английский[115]). Исследователь отметил, что в 1959 г. «В. Борухович возродил гипотезу Зюверна о том, что Фидиппид в “Облаках” — это карикатура на Алкивиада». Но, по мнению Муртона, «тщательный анализ» Боруховича не дает оснований сомневаться в суждении У. Дж. М. Старки[116], что Зюверн не смог доказать свою гипотезу, да к тому же, продолжает Муртон, сам Борухович высказывает сомнение относительно того, чтобы полностью отождествлять Фидиппида и Алкивиада. Взгляд самого Р. Ф. Муртон-младшего более осторожен.

Другие ссылки на интересующую нас работу В. Г. Боруховича в исследованиях и комментариях иностранных антиковедов нам, увы, не попались[117].

*   *   *

Идеи, высказанные в статье «Аристофан и Алкивиад», В. Г. Борухович включил в учебник «История древнегреческой литературы», который вышел через три года после публикации обеих версий работы. Раздел «Творчество Аристофана» начинается с цитирования стихов из «Облаков», и в целом этой комедии уделено больше места, чем всем остальным (разве что еще литературной критике в «Лягушках»).

Обсуждая карикатурный образ аристофановского героя Сократа и обитателей «мыслильни», В. Г. Борухович затрагивает здесь также проблему исторического Сократа и его «кружка». «Внешне демократический облик Сократа не соответствовал его внутреннему содержанию, смыслу его учения: оно было враждебно принципам афинской демократии <…> Кружок Сократа состоял из представителей афинской золотой молодежи, богатых и знатных людей. Любимцем Сократа был потомок одного из самых знатных родов, племянник Перикла Алкивиад» (Борухович 1962, 196–197)[118]. В. Г. пересказывает сюжет «Облаков», останавливается на натурфилософских занятиях Сократа и его методе, на карикатурном процессе обучения Стрепсиада в фронтистерионе сократовцев и столкновении старой и новой систем воспитания в фантастическом агоне «Правильной и Неправильной речи». Все это подкрепляется стихотворными цитатами из «Облаков», а в финале раздела приводится авторский прозаический перевод большого фрагмента из парабасы этой комедии (Aristoph. Nub. 518–533), который впервые был опубликован в обеих версиях статьи 1959 г.[119] Основной «антиалкивиадовский» вывод этих статей повторяется в конце обзора «Облаков»: «Характерен образ Фидиппида, сына Стрепсиада, юноши с аристократическими замашками. Ряд совпадающих деталей дает основание утверждать, что Аристофан имел в виду Алкивиада, создавая карикатуру на члена сократовского кружка — хотя полностью отождествлять исторического Алкивиада с аристофановским героем нельзя» (Борухович 1962, 200)[120].

В горьковском учебнике (1962) В. Г. Борухович ссылается на обе свои статьи 1959 г.[121] Во втором — саратовском — издании (1982) он в основном повторил раздел об Аристофане[122] (внесены лишь мелкие исправления). Но в этом издании учебника в примечании к тезису о карикатуре Алкивиада в «Облаках» автор снял указание на версию своей статьи в венгерском журнале, оставив лишь ссылку на полную версию в «Классической филологии»[123].

*   *   *

Замечание об «Аристофане и Алкивиаде» В. Г. Боруховича встречается в статье О. А. Рыканцовой, опубликованной в «Вестнике Санкт-Петербургского университета». При обсуждении темы «Образ Сократа в древнегреческой комедии»[124] аспирантка СПбГУ дала краткое описание статьи из сборника «Классическая филология». О. А. Рыканцова передает первую — как раз алкивиадовскую (а не сократовскую) — тему этой работы: о том, что, согласно гипотезе, поддержанной В. Г. Боруховичем, карикатура на молодого афинского политика может служить объяснением причин провала «Облаков»[125]. Однако О. А. Рыканцова только пересказывает основную идею, без обсуждения и критических замечаний, а далее к статье В. Г. Боруховича больше не возвращается.

В русской науке об античности должной, как нам кажется, дискуссии идея, сформулированная В. Г. Боруховичем, не получила, да и ссылок на это интересное исследование об Алкивиаде и Сократе в «Облаках» Аристофана в нашей историографии почти нет. Мы не берем в расчет разного рода наивные опусы, сочиненные без анализа источников и исследований, без знания проблематики современного антиковедения[126]. Но реакции на гипотезу В. Г. Боруховича не встретить ни в трудах отечественных историков-античников и филологов-классиков, посвященных Аристофану[127], ни в исследованиях по софистам, Сократу и Алкивиаду[128], работы Боруховича не учитываются ни в литературе о политических тенденциях аттической комедии, ни в учебниках по древнегреческой литературе и истории античного театра[129]. Автор новейшей диссертации, посвященной теме софистики и драматургии, также обошел вниманием эту статью[130].

В целом складывается впечатление, что гному Rossica non leguntur можно отнести и к русским исследователям…

VII. Смех на афинской сцене: философия, политика, пайдейя и комедии Аристофана

Историки античной философии, театра и драмы часто обращались в связи с аристофановскими «Облаками» к анализу проблем полисной пайдейи и пропагандировавшейся софистами «оптимизации» образования, к спорам о старой и новой системах воспитания, к истолкованию комедиографом образа Сократа, его взглядов и этической практики[131]: диалектики, иронии, майевтики[132]. Разного рода вопросы, связанные с поиском и разграничением комического персонажа «Сократа» и реального, «исторического» Сократа[133], вопросы, связанные с «общиной сократиков»[134], софистами, физиологами, темами натурфилософии и др. обсуждаются историками-антиковедами, филологами-классиками, философами и искусствоведами вот уже несколько столетий. В отечественной науке философских трудов по Аристофану не много, но в мировом антиковедении их масса; только за последние два века — сотни: от немецких классиков и романтиков (Ф. Шлегель, Г. В. Ф. Гегель, Л. Тик, Ф. В. Й. Шеллинг, а также С. Керкегор, Ф. Ницше и др.)[135] до современных постмодернистов[136]. Взять хотя бы библиографию к «Кембриджскому справочнику» по древнегреческой комедии[137] или коллективную монографию по рецепции Аристофана[138].

«Отца комедии» можно назвать одним из философствующих древнегреческих поэтов. Древнегреческая комедия была больше, чем комедия (в новоевропейском и современном понимании), и драматический поэт в Афинах — «больше, чем поэт»[139]. Классический театр играл роль «пристрастной лупы, через которую авторы трагедий и комедий разглядывают все, что представляется важным для общественного сознания»[140], или роль зеркала полисной жизни. Причем комедия, которую принято называть ἀρχαία[141], выступала sui generis как «кривое зеркало», она высмеивала социальные пороки и изъяны отдельных лиц, обличала и воспитывала сограждан[142]. Не шутки ради авторы комедий выводили на театральную орхестру современных политиков, литераторов и философов, которые были популярны в их родном полисе[143].

Конечно, из модных «софистов» Сократ был не единственным персонажем задиристых пьес драматургов (не только Аристофана). В последней трети V в. до н. э. на афинской сцене мы неоднократно встречаем упоминание чужих (заезжих) именитых «мудрил»: Продика, Протагора и др.[144] Как считает К. Кэри, «Идея высмеивания софистов была частью комического Zeitgeist[145]. Свидетельством тому служит ряд комедий, написанных в последние десятилетия пятого века, которые целиком или частично обращались за вдохновением к движению софистов…» «Это совпадение интересов не должно нас удивлять, — продолжает английский исследователь. — Древняя комедия была склонна к изображению актуального, и соперничество в спекулятивной мысли было отличительной чертой того времени, поэтому вряд ли удивительно то, что авторы комедий, состязаясь друг с другом, избирали темы, которые использовались другими драматургами» (Carey 2000, 419).

VIII. Аристофан против софиста-Сократа, неистовый Алкивиад и клакеры в афинском театре (замечания к гипотезе Боруховича)

В работе «Аристофан и Алкивиад» В. Г. Борухович поднимает важную для современной науки тему общественно-политической «актуальности» афинской драматургии времен ἀρχαίαι трагедии и комедии. В отношении Аристофана политическая актуальность большинства его произведений обычно сомнений не вызывает: многие его драмы задолго до произведений «эпического театра» Бертольда Брехта были политическими действиями, выраженными в форме параболы, правда имевшими, в отличие от реалий ХХ столетия, иные механизмы воздействия на зрителя.

Как драматург, Аристофан был включен в политическую жизнь Афин[146] и выражал свою мысль на языке того жанра, в котором творил. «Отец комедии» интересовался политикой, литературой и философией, особенно, как бы мы сказали, социально-политической философией[147], и ее воспитательной миссией[148]. Рассуждая о влиянии трагедии на комедию в пору, когда последняя «сделала политическую карьеру», В. Йегер говорил о «высокой воспитательной миссии, которая пронизывает все понимание Аристофаном сущности его искусства…» (Йегер 2001, 417)[149].

Что касается «Облаков», то традиционно «политическая» их составляющая трактуется с точки зрения того негативного воздействия, которое Сократ-«софист» оказывал на своих учеников. Поскольку воспитание — забота общественная и политическая (что гражданам античных полисов представлялось вполне естественным), осуждение неправедных воспитателей также является политической позицией.

В. Г. Борухович подытоживает свое исследование, сводя воедино генеральные линии обеих частей статьи[150], и актуализирует политическую интенцию автора комедии: «Для ясного понимания причин, по которым Аристофан направил жало своей сатиры против Сократа, небесполезным будет учесть и тот политический резонанс, который получило его учение в Афинах конца V в. до н. э.» (Борухович 1959г, 63). Эта комедия «может дать очень много для воссоздания картины идеологической борьбы в Афинах, и особенно для выяснения подлинного характера философии Сократа в годы его зрелости. <…> Есть возможность истолковать ее и как выпад против аристократической молодежи и тех идей, которыми она увлекалась» (ibid., 68).

Рассматривая обстоятельства, которые привели к тому, отчего данная комедия не получила должной оценки во время театрального фестиваля 423 г. до н. э. и даже подверглась переработке, В. Г. Борухович указывает на возможность создания Алкивиадом группы клакеров, которая не позволила Аристофану добиться победы и таким образом защитила достоинство Сократа. Предположение серьезное и остроумное, базирующееся и на текстологии, и на исторических источниках, сообщающих нам немало примечательных фактов и анекдотов о натуре Алкивиада, его политической активности и о его непростых отношениях с комедиографами, которые не могли пройти мимо столь экстравагантной фигуры.

Эта гипотеза требует серьезного и пространного обсуждения. В данный момент мы хотели бы остановиться лишь на одном моменте в рассуждениях В. Г. Боруховича — на предположении, что в облике Фидиппида Аристофан изобразил Алкивиада. Приводя ряд аргументов в пользу этого (увлечение скачками, полупрозрачные намеки на аристократическое происхождение, сам образ великовозрастного шалопая, явно не чтящего «отеческие нравы»), автор пишет: «Намеков, как мы видим, достаточно, чтобы Алкивиад смог почувствовать себя непосредственно задетым, но что, конечно, не дает права полностью отождествлять исторического Алкивиада с аристофановским героем. Поэт прибегнул к обычному приему, снабжая своего героя в целях большей убедительности признаками конкретного исторического лица. Изображен юноша с аристократическими наклонностями, член сократовского кружка; черты Алкивиада, которые поэт ему придал, могли только увеличить комический эффект и сделать этот образ более жизненным» (ibid., 59).

*   *   *

Предположение об «антиалкивиадовской» направленности «Облаков» не новое, истоки такого взгляда можно отыскать уже в античности, и В. Г. Борухович начинает свою статью со ссылок на схолии к этой комедии и пассаж из «Пестрых историй» Элиана (II. 13).

В начале XIX в. интерес антиковедов к изучению политических образов у Аристофана спровоцировал немецкий филолог-классик Й. В. Зюверн. Его исследование «Об “Облаках” Аристофана», опубликованное почти два столетия назад[151], В. Г. Борухович упоминает в своей статье: «Комедия “Облака” должна была задеть Алкивиада непосредственно. В начале XIX в. один из немецких исследователей доказывал, что в лице Фидиппида поэт изобразил Алкивиада (здесь со ссылкой на Зюверна. — А. С., Р. В.). Многие новейшие исследователи полностью отвергают это предположение[152], как нам думается, без достаточных оснований» (Борухович 1959г, 58)[153]. Сложно сказать, в какой степени Борухович был знаком с книгой Й. В. Зюверна; ссылаясь на нее, он не указывает точных страниц и буквально упоминает о гипотезе немецкого антиковеда, не обсуждая его аргументы, не вовлекая его работу в свою научную дискуссию.

За прошедшие два века в мировом антиковедении были опубликованы десятки работ по теме Алкивиад и Аристофан. Многие исследователи строили свои рассуждения, отталкиваясь от взглядов Й. В. Зюверна: опираясь на его аргументы или оспаривая их (некоторые из этих публикаций упомянуты нами выше, глава V). Обращение к истории вопроса отчасти можно найти в рассмотренных статьях Дж. Талбота, Р. Ф. Муртона-младшего и др.[154] Историография проблемы представлена в уже упоминавшихся исследованиях английского «алкивиадоведа» М. Дж. Викерса. В его книге 2015 г. содержится обширная (хотя и не полная) библиография по античной истории и драме в связи с основной темой книги — Алкивиад у Аристофана[155]. В книге о Перикле 1997 г. Викерс высказывает упрек современным комментаторам «Облаков» относительно того, что они не принимают во внимание сообщение античного схолиаста, будто в театральном агоне Аристофану помешали получить первый приз «любовники Сократа… особенно те, что входили в окружение Алкивиада» (см.: Hypoth. V. Aristoph. Nub.). Английский антиковед противопоставляет этому ситуацию в XIX в., когда данное мнение, опиравшееся на суждение Зюверна, было распространенным[156]. Викерс рассматривает аргументы немецкого филолога и ссылается на серию имен исследователей, которые были сторонниками этой гипотезы[157] (как мы уже отмечали, среди немногих авторов ХХ в. назван и В. Г. Борухович).

Из последних работ с обсуждением названной гипотезы наиболее обстоятельными являются две монографии М. Дж. Викерса «Перикл на сцене» и «Аристофан и Алкивиад»[158]. В книге 1997 г. Викерс попытался доказать, что комедия «Облака» была направлена против Перикла и его воспитанника Алкивиада. На театральных подмостках их представляли соответственно Стрепсиад и Фидиппид. В книге 2015 г. Викерс пополнил аргументацию этой гипотезы, обнаружив некоторые новые аллегории и аллюзии. Данное предположение вызвало достаточно осторожную реакцию со стороны коллег[159]. Викерса критиковали за то, что он представляет древнюю аттическую комедию как замаскированную политическую карикатуру, а ее аудиторию как чрезмерно восприимчивую, обладающую утонченным вкусом и способную уловить всякий завуалированный намек драматурга[160]. Суров был приговор К. Дж. Довера, который в статье с говорящим заглавием «Границы аллегории и аллюзии у Аристофана» назвал спекулятивный метод Викерса по обнаружению комических совпадений и отголосков «beyond the reach of parody» («вне досягаемости пародии») (Dover 2004, 242). Не менее разгромным выглядит и отзыв Уилфреда Мейджора на книгу об Алкивиаде. Сравнивая последнюю монографию Викерса с его предыдущими концептуальными работами об известных dramatis personae (в первую очередь, конечно, с книгами о Перикле 1997 г. и Софокле 2008 г.), рецензент замечает: «Несмотря на то, что Викерс следует своему устойчивому (и тенденциозному) методу, он не более убедителен, чем прежде, то есть в конечном счете неубедителен» (Major 2017, 177). «Викерс не видит никаких ограничений в отношении того, что любой персонаж не сцене должен быть связан с определенной знаменитостью… Кажется, что этому процессу нет предела» (ibid., 177–178).

Поскольку во всем сохранившемся корпусе классической драмы есть лишь отдельные явные ссылки на Перикла или Алкивиада (а это лишь скупые указания не более чем в несколько строк), М. Дж. Викерс пытается с помощью разного рода косвенных «намеков», выявленных им самим у Аристофана, «достроить картину» присутствия политических фигур в древней аттической комедии как из паззлов или, скорее, выстроить сооружение из отдельных деталей конструктора. Автор называет свою методологию «вигвамом» («wigwam argument»/«аргумент вигвам»), суть оной в следующем: исследователь собирает воедино целый ряд отдельных «намеков» на знаменитых исторических личностей (Перикл, Аспасия, Алкивиад) и, признавая, что любой отдельно взятый пример сам по себе не является существенным доказательством, демонстрирует, как, объединенные вместе, они создают структуру «вигвама», которая показывает обоснованность его общего тезиса[161]. В качестве примера надуманных, как нам представляется, «аллюзий» укажем Приложение 2 «Афинская чума 430–428 гг. до н. э.» в книге М. Дж. Викерса об Алкивиаде[162]. Подробное описание жуткой эпидемии в первые годы Пелопоннесской войны содержится в «Истории» Фукидида (II. 47.3–54, 57.1, 58.2–3 и другие места)[163]. Здесь Викерс утверждает, что в комедиях Аристофана ссылки на чуму в Афинах служат тому, чтобы нанести вред памяти о Перикле[164]. Сравнивая цитаты из 48 и 49 глав второй книги фукидидовой «Истории» с рассказом Стрепсиада-«Перикла», мучимого постельными клопами (Aristoph. Nub. 694–745), автор констатирует, что «достаточно параллелей, чтобы построить еще один вигвам, включающий как Перикла, так и чуму» (Vickers 2015, 196)[165]. Рассуждения Викерса о клопах, комарах, блохах, вшах и прочих паразитах[166] не убеждают нас в наличии «зоо-политических» аллюзий на Перикла в «Облаках» (впрочем, как и многих других квази-намеков, на которые указывает американский коллега).

Добавим, что сколь бы ни были остроумны сравнения каких-то черт Стрепсиада с обликом и судьбой Перикла (к моменту постановки комедии давно уже скончавшегося от чумы), они скорее являются проявлением современной тенденции вчитывать в античные тексты смыслы, которые там отсутствовали. Такая «зоркость интерпретатора» вполне подтверждает наличие в современных стратегиях чтения текстов, в том числе античных, тенденции, которую в свое время Ролан Барт выразил в тезисе о смерти автора. На место художника Аристофана в данной трактовке приходит политический памфлетист, упорно «пинающий» труп «льва»-Перикла даже много лет спустя после его смерти.

*   *   *

Вот один из примеров аргументации М. Дж. Викерса: в «Облаках» Аристофан обыгрывает тему картавости молодого Фидиппида (Aristoph. Nub. 870–873)[167]. Поскольку там речь идет о возвышенных занятиях Сократа, который «подвешивает» себя в гамаке и «вращается в областях возвышенных», Фидиппид, огрызаясь, говорит философу: «Сам ты там и изнашивайся, если тебя повесят». В греческом тексте прекрасно видны места, где Фидиппид мог проявить свою картавость: αὐτὸς τρίβων εἴης ἄν, εἰ κρέμαιό γε (Nub. 870). Сократ реагирует так: «Обрати внимание на κρέμαιο! Как пусто этот звук прошел через его губы…» (Nub. 872–873)[168]

По-видимому, эта специфическая черта велеречивого Алкмеонида была хорошо известна его современникам (ср.: Aristoph. Vesp. 45). О картавости Алкивиада как особой его «изюминке» говорит Плутарх в начале жизнеописания афинского политика (Plut. Alcib. I. 6–8)[169]. Викерс в своих «алкивиадоведческих» работах акцентирует внимание на этом дефекте речи Алкивиада[170].

Казалось бы, вместе с указанием на интерес сына Стрепсиада к скачкам, эта черта становится довольно убедительным аргументом в пользу обсуждаемой гипотезы. Однако насколько намек на картавость Фидиппида является отсылкой к Алкивиаду? Такое отождествление нам представляется слишком сильным. Прежде всего, вспомним, что Аристофан неоднократно называет в своих комедиях Алкивиада прямо — по имени либо по отчеству (например: Aristoph. Acharn. 716[171]; Vesp. 44–46; Ran. 1422–1423; Aristoph. Frg. 198.6, CAF I (Kock 1880, 439))[172]. И если комедиограф вывел в качестве персонажа «Облаков» Сократа, что же ему помешало прямо указать здесь на Алкивиада, которому тот симпатизировал?[173] Или безобидный Сократ, как личный противник, не пугал Аристофана, а вот лихой Алкмеонид, способный на всяческие выходки, вызывал у него опасения? Но, опять же, в других своих пьесах Аристофан смело делает колкие выпады против Алкивиада.

Возможно, влияние Алкивиада на политические дела до и в 423 г. до н. э. нельзя сравнивать с таковым после Никиева мира, когда он действительно «ворвался» в верхние эшелоны афинской политики[174]. В 422/1 или 421/0 г. до н. э. Алкивиаду исполнилось 30 лет (возрастной ценз для занятия высших должностей в Афинах), и весной 420 г. до н. э. он был избран в своем полисе стратегом. Как считает П. Дж. Родс, резонно «предположить, что амбициозный Алкивиад стремился занять эту должность при первой же возможности» (Rhodes 2011, 21). Именно этот год стал началом политической карьеры Алкмеонида; потом он избирался стратегом несколько лет подряд[175]. А вот в 420-е гг. до н. э. Алкивиад, несмотря на его необыкновенную красоту, знатность, окружение и экстравагантное поведение[176] — все то, что выделяло его на протяжении всей жизни, — еще не был столь актуальной политической фигурой, чтобы стать предметом комедийной критики.

Московский коллега И. Е. Суриков, специально обращавшийся к исследованию биографии Алкивиада и анализировавший античные свидетельства о нем, пишет: «Комедиограф Аристофан уже в своих ранних произведениях, созданных в 420-е гг. до н. э. (“Пирующие”, “Ахарняне”, “Осы”), изображает Алкивиада (sic! курсив наш. — А. С., Р. С.) как яркого представителя афинской “золотой молодежи”» (Суриков 2011б, 177–178)[177]. Но это не так. Как мы отметили выше, в аристофановских пьесах 420-х гг. до н. э., сохранившихся полностью или во фрагментах, действительно, несколько раз встречается имя Алкивиада, или он упомянут по отчеству, или как потомок представителей рода Алкмеонидов (к которому он принадлежал по материнской линии), однако во всех трех пьесах, названных И. Е. Суриковым, Аристофан не изображает Алкивиада как действующее лицо (даже для роли тритагониста). Разве что в поставленных в 423 г. до н. э. «Облаках» под маской Фидиппида? — Гипотеза, которую как раз и разрабатывал В. Г. Борухович, и которую мы пытаемся здесь «взвесить»; однако этот взгляд нам не кажется убедительным, да и И. Е. Суриков в своих публикациях об Алкивиаде, Аристофане или Сократе нигде о нем не упоминает.

Очевидно, что, анализируя свидетельства многих античных авторов о древнегреческих политиках в контексте эпохи, в связи с Алкивиадом И. Е. Суриков обошел такой важный аспект «контекста эпохи», как аттическая комедия, ограничившись замечанием, что в произведениях Аристофана «неоднократно упоминается Алкивиад» (ibid., 169), с единственной цитатой из «Лягушек» (Aristoph. Ran. 1422–1432), где бог Дионис в Аиде интересуется мнением Эсхила и Еврипида об Алкивиаде. Конечно, это весьма показательные стихи о восприятии политика как «λέοντος σκύμνος ἐν πόλει» (Ran. 1431[a]) — своевольного эгоиста, индивидуала, ставящего свои личные интересы выше общественных/государственных, эдакого «Übermensch», вызывающего у сограждан одновременно восторг и ненависть[178]. «Вообще, лев, по-видимому, был подходящим символом для Алкмеонида», — отмечает Г.-Я. ван Дайк (Van Dijk 1997, 222)[179]. Но это не 420-е гг. до н. э., а почти на два десятилетия позже (дата постановки «Лягушек» — 405 г. до н. э.), и опять же, «львенок»-Алкивиад здесь, как и в других аристофановских пьесах, не является действующей персоной, он не изображается в комедии, а всегда только упоминается.

*   *   *

Насколько мы можем судить, первое упоминание о Сократе прозвучало с афинской сцены в комедии Каллия Πεδῆται («Скованные», Callias. Frg. 11–18, CAF I (Kock 1880, 696–697))[180]. Датировка этой пьесы является дискуссионной, но, вероятно, «Педеты» были представлены раньше (на 3, 5, 7 лет?) первой постановки «Облаков» Аристофана[181]. Однако до 423 г. до н. э. философ, похоже, не был широко известен в родном полисе. Ю. А. Шичалин в статье 2012 г. о «пифагорейце» Сократе в «Облаках» отмечает (с оговоркой): «По-видимому, настоящую известность Сократ приобретает в 423 г. как комедийный персонаж[182]. Но мы не знаем, почему Аристофан полагал, что Сократ в качестве центрального персонажа комедии вызовет интерес у публики. Мы не можем также сказать, насколько первая постановка комедии “Облака” была своей неудачей обязана образу Сократа. Хотя другие комедиографы также изображали Сократа, мы можем только гадать, почему начиная с 423 г. Сократ стал популярен у комедиографов» (Шичалин 2012, 76–77 = Шичалин 2018, 27)[183].

Косвенным свидетельством в пользу того, что «босоногий мудрец» стал знаменит в родном полисе после «Облаков» Аристофана, поставленных весной 423 г. до н. э., может быть платоновский диалог «Лахет». Его «драматическая дата» явно падает на зиму 424/423 г. до н. э., т. е. события там происходят еще до ставшего судьбоносным для Сократа театрального фестиваля[184]. Этот диалог выглядит как «презентация» Сократа афинским обывателям. Во всяком случае, двое из его участников, Лисимах и Мелесий, что-то про Сократа слышали, но поначалу не знают, чем он конкретно занимается и как выглядит. После «Облаков» это было бы уже невозможно, поскольку «босоногий мудрец» в один день стал знаменит и приобрел всеафинскую славу.

Отметим также, что второе место на том же фестивале заняла комедия «Конн» драматурга Амипсия, посвященная кифаристу Конну, который учил Сократа музыке. И в пьесе Амипсия тоже упоминался Сократ, хотя неясно, играл ли он в ней значимую роль[185]. В связи с этим, на наш взгляд, было бы странным выводить Алкивиада (тем паче настолько «завуалировано»), добавляя еще одну, пока не слишком «медийную» фигуру под маской Фидиппида в той пьесе, которая только формировала образ Сократа как комедумена.

Увлечение скачками было широко распространено среди афинской молодежи, как имеющей средства, так и вынужденной ради своей конюшни входить в долги. И потом, Аристофан сообщает о «гиппомании» Фидиппида — зловредной заразы, которая мучительна для его отца Стрепсиада[186], губительна для экономического положения их семьи, однако она не является опасной для государства, как в случае с Алкивиадом, который проявлял тиранические замашки и тем самым представлял угрозу полисному строю Афин[187]. Фидиппид принадлежит к аристократии по происхождению только по материнской линии. Его отец Стрепсиад не похож на Перикла[188] прежде всего потому, что этот герой «Облаков» — типичная комедийная «деревенщина»[189]. Персонаж недалекий[190], запутавшийся и в долгах, и в своих отношениях с сыном, страшащийся кредиторов и обвиняющий во всем свою растратчицу жену[191]. Человек хороший, но «не умеющий поставить себя на правильную ногу». В конце концов он принимает решение — сжечь «мыслильню» вместе с лже-мудрецами и всеми их науками («Зачем восстали на богов кощунственно?» — на крыше сидя кричит Стрепсиад, поясняя свой радикальный поступок; Nub. 1506).

В «Облаках» Аристофан говорит от своего имени, называя пьесу самой мудрой из всех его комедий (σοφώτατ’ ἔχειν τῶν ἐμῶν κωμῳδιῶν, Nub. 522); так вот ее практическая мудрость и проявляется, по-видимому, в финале в качестве действенного поступка-примера: если уж ничто иное не способно противостоять разрушительному хитрословию и «наставить на путь истинный», то выход остается один — расправиться с философами, стерев с лица земли их обитель! Что и делает прозревший герой, наказывая безбожников-жуликов огнем (Nub. 1476–1511)[192]. А вот отношение Перикла к философам, как мы знаем, было совершенно иным. В окружении «афинского олимпийца» всегда были мудрецы, ученые, что называется «люди науки и искусства».

Стрепсиад — это скорее образ афинского обывателя, одураченного новыми модами, не умеющего вписаться в «капиталистические» отношения и нравы торгово-промышленных Афин. Но если Стрепсиад — не Перикл под комедийной маской, то тогда Фидиппид еще в меньшей степени похож на Алкивиада. Фидиппид — обобщенный образ той афинской молодежи, которая оказалась в каком-то смысле «потерянным поколением». Той молодежи, что не восприняла дух «отеческих нравов», ибо и отцы ее уже «не те», и сами «отеческие нравы» стали лишь идеологической фикцией[193]. Именно по этой причине молодежь становится добычей ловких шарлатанов-софистов. Словоблуды и кривдолюбы подменили своими речами ἀρχαία παιδεία[194], поколение саламиномахов ушло в прошлое, стало легендой, а нынешнее поколение суть «богатыри не вы»…

*   *   *

Еще одним возможным косвенным доказательством того, что Фидиппид не замысливался Аристофаном как комическая маска Алкивиада, является платоновский «Пир»[195]. Характеризуя Сократа, Алкивиад рассказывает о его поведении во время отступления афинского войска при Делии: «он шагал, говоря твоими, Аристофан, словами, “чинно глядя то влево, то вправо”, то есть спокойно посматривал на друзей и на врагов, так что даже издали каждому было ясно, что этот человек, если его тронешь, сумеет постоять за себя…» (Plat. Symp. 221b )[196], что повторяет описание Сократа, которое дает хор «Облаков» (Nub. 361–362; цитируемые стихи см. выше). Если мы согласимся с предположением, что Алкивиад организовывал группу клакеров, которая помешала произведению Аристофана одержать победу, то цитата из той же самой комедии, вложенная Платоном в уста Алкмеонида, выглядит как минимум странно.

Как и присутствие вместе с Аристофаном под одной крышей в кругу приятелей на симпосиях афинских аристократов. И на эту «несостыковку», с одной стороны, комедийной маски Сократа в «Облаках» и, с другой, товарищеского общения Аристофана и Сократа в «Пире» Платона уже неоднократно обращали внимание исследователи античной философии, литературы и древнегреческой симпосиальной культуры[197]. Правда, появление Аристофана в компании Сократа вообще является одним из наиболее дискуссионных вопросом корпуса платоновских текстов, который, по всей видимости, не имеет однозначного ответа.

Дж. Ломбардини считает, что в основе критики Сократа со стороны Аристофана лежит озабоченность демократического поэта антидемократическим авторитетом сократовского интеллектуализма[198]. А. К. Гаврилов высказал следующее предположение: «…Платон видел в “Облаках” прежде всего яркое и, как мы можем теперь сказать с уверенностью, трудно повторимое проявление борьбы идей, а не вражду к Сократу как к человеку — бывает такая пора, когда ожесточенная борьба не предполагает обязательно личного озлобления. “Облака” написаны в яростное время, а Аристофан был горячая голова и представитель традиционно запальчивого жанра. Кроме того, несмотря на некоторые искажения правды, Аристофан, пожалуй, кое в чем был прав. В чрезмерном интеллектуализме он угадывал угрозу иным добрым традициям и зерно будущих губительных утопий» (Гаврилов 1989, 76). Чуткий комедиограф воспринимал в штыки то, что его сверстники, молодые афинские аристократы, окружавшие Сократа, восхищались «чрезмерным интеллектуализмом» и высокомерным поведением «босоногого мудреца».

В это время образ философа-альтруиста, местного «мудрилы», любящего поболтать со своими согражданами и именитыми гостями-иностранцами, непрестанно поучая собеседников, но при этом заверяя, будто он сам ничего не знает, задавая каверзные (а по большей части наивные и странные) вопросы, человека простоватого и нелепого (либо изображающего такового), плутоватого, ироничного, неказистого да к тому же еще схожего обликом с сатиром Марсием или Паппосиленом[199], — этот чудаковатый образ своего «софиста» становится излюбленным у афинских драматургов[200]. В пароде «Облаков» хор обращается к Сократу:

Ты же тем нам приятен, что ходишь босой, озираясь направо, налево,
Ходишь чванно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув голову, нас обожая.
                                                                                                   (Aristoph. Nub. 362–363)[201]

С. Олсон, обсуждая «Socrates’ haughtiness» («высокомерие Сократа»)[202], ссылается на пассаж платоновского «Пира», где Алкивиад, расхваливающий философа, цитирует именно эти стихи (Aristoph. Nub. 362–363). Как заметил Р. Уотерфилд, «Интересно, что комические поэты обвиняли Сократа в высокомерии (тоже со ссылкой на процитированный нами пассаж “Облаков”. — А. С., Р. С.) или в воспитании высокомерных молодых людей (Callias F12 CAF). Возможно, это действительно было его характерной чертой» (Waterfield 2012, 273–274)[203]. Стремление Сократа поучать, держаться «чванливо и важно», казалось многим согражданам дерзкой заносчивостью[204].

*   *   *

Этот раздел мы начали с замечания о политическом и праздничном духе классической комедии. Но главным составляющим этого духа как раз и было то, что наиболее известных и уважаемых в полисе граждан на театральной сцене высмеивали, оскорбляли, представляли дуралеями и негодяями. Из политических лидеров драматурги создавали комедийные типы, которые, по-видимому, были модными в разное время, и эти комедумены сменяли друг друга на аттической сцене: Перикл, затем Никий и его политический оппонент Клеон, а после смерти Клеона в 422 г. до н. э. — Гипербол и др.[205] Но при этом, посмеявшись над своими «героями», сограждане избирали их на руководящие должности в Афинах, как это было, например, с демагогом Клеоном.

А вот что касается тех политиков, которые были недовольны потешными масками (такие свидетельства сохранились)? По большому счету, вопрос о клакерах в классическом афинском театре требует специального обстоятельного обсуждения. Равно как и вопросы о судействе в комических агонах: компетентность судей (попросту говоря, степень образованности сограждан, избираемых на эту роль[206]), их заинтересованность (не исключено) в распределении победных мест, значение актуальности содержания и оригинальности сюжета пьес, их художественный уровень и, разумеется, комизм. Интересно замечание С. Я. Лурье к пониманию В. Г. Боруховичем аристофановских φορτικοί: «Ἄνδρες φορτικοί[207] — это никак не Алкивиад и его клика, а комические площадные поэты — соперники Аристофана; в таком смысле он всегда употребляет это слово…» (Борухович 2009, 147 (№ 7))[208] Так поясняет вопрос учитель в одном из писем, критикуя интерпретацию своего ученика, считавшего, что эта аристофановская «формула» относится именно к людям из окружения Алкивиада, которые и «сорвали» первую постановку «Облаков».

И еще один момент дискуссии из письма С. Я. Лурье. «Что значит: “зрители провалили пьесу”? — указывает профессор в 1957 г. в отзыве (per litteras), реагируя на еще одну идею своего ученика. — Никакого плебисцита в театре не происходило; решали не зрители всей массой, а судьи, κριταί[209], избранные определенным образом, и те судьи, выразители мнения зрителей, как известно, провалили комедию. Конечно, у Аристофана было немало поклонников среди публики, но какой % они составляли, никто знать не мог! Ваши замечания о том, что Аристофан не мог бы сказать οὐ προδώσω ὑμᾶς[210], не имеют смысла — известное число сочувствующих у него, несомненно, было» (Борухович 2009, 146 (№ 7)).

Что помешало Аристофану одержать весной 423 г. до н. э. победу над своими соперниками? Мы не можем ответить на вопрос о причине провала «Облаков». Было ли это делом рук Алкивиада? Отомстил ли обиженный аристократ таким образом за себя? Или за своего хюбристичного наставника Сократа? Мог ли Алкивиад или кто-либо другой (не обязательно из его клики) организовать клакеров, чтобы провалить пьесу? Подговорив судей? Или заинтересовав зрительскую публику, чтобы она «освистала» постановку?

Эти вопросы требуют обстоятельного разбора. Исследование В. Г. Боруховича, равно как и работы Й. В. Зюверна, Д. Амбросино, Ф. Турато, Р. Ф. Мунтона-младшего, М. Дж. Викерса и других ученых, разумеется, не ставят все точки над «i». Все обнаруженные филологами совпадения (par excellence косвенные, «завуалированные», намеки) и сооруженные «вигвамы» не убеждают нас в том, что под маской Фидиппипа на сцене был выведен Алкивиад, а Стрепсиад (со всеми его нелепыми планами, проблемами, постельными клопами и пр.) «прочитывался» афинской аудиторией как пародия на Перикла.

Но даже если мы согласимся с такими виртуальными «масками» афинской сцены, опять же остается принципиальный вопрос: мог ли исторический Алкивиад организовать группу клакеров и в действительности провалить пьесу?

*   *   *

В заключение отметим, что наше критическое обсуждение предположения В. Г. Боруховича вовсе не отрицает значимости исследования и выводов автора для изучения наследия Аристофана и тех реалий, в которых развивался афинский театр.

Статья В. Г. Боруховича «Аристофан и Алкивиад» представляет интерес для историков-антиковедов, филологов, историков философии, литературы и искусства, в первую очередь, для специалистов по древнегреческому театру и драме. Мы надеемся, что повторно опубликованный материал станет новым толчком для обсуждения как темы политической актуальности комедии классических Афин, так и темы методов достижения драматического эффекта в античном театре.

IX. К републикации полной версии статьи В. Г. Боруховича

В библиотеке А. А. Синицына хранятся оттиски статей В. Г. Боруховича 1959 г. из сборника «Классическая филология» и журнала «Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae» (с неточным названием на лицевой и задней сторонах обложки оттиска: «АРИСТОФАН И АЛКИБИАД»). Оба оттиска содержат исправления и пометки на полях, сделанные В. Г. Боруховичем от руки. Основные авторские вставки из «AAASH» приводятся в этом томе «ESSE» в примечаниях А. А. Синицына к статье В. Г. Боруховича.

Мы публикуем полную версию текста из ленинградского сборника «Классическая филология» (Борухович 1959г). Во всех местах в статье курсив указан как в оригинальной версии, кроме тех случаев, которые оговорены редактором специально в скобках. По требованиям оформления материалов в журнале «ESSE» все слова и цитаты на классических и современных иностранных языках, встречающиеся в статье В. Г. Боруховича, переданы по-русски. Переводы, уточнения и пояснения помещены в редакторских примечаниях к тексту.

Ссылки на источники и литературу были уточнены и в некоторых случаях исправлены. В обеих версиях статьи В. Г. Боруховича встречаются многочисленные ляпы в русском и древнегреческом языках (главным образом диакритические знаки), а также в аббревиатурах на латыни; все обнаруженные опечатки и ошибки здесь исправлены. Несколько греческих имен и названий заменены на те, что ныне считаются общепринятыми: Теаг — Феаг, Лахес — Лахет, Кисира — Кесира, Лизимах — Лисимах, Евбеянка — эвбеянка и др.

В редакторских примечаниях учтена новая литература по некоторым дискуссионным вопросам, которые затрагиваются в статье В. Г. Боруховича[211].

Список литературы

Авдиев В. И. (1959) «Культурное наследие Древнего Египта». Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. 7. Fasc. 1–3. С. 135–147.

Аникст А. (1983) Теория драмы от Гегеля до Маркса. М.: Наука.

Аполлодор (1972) Мифологическая библиотека. Изд. подгот. В. Г. Борухович [перевод, статьи, примечания, указатель]; отв. ред. Я. М. Боровский. Л.: Наука (Литературные памятники) (Переиздание: М.: Ладомир; Наука, 1993).

Аристофан (1954) Комедии. В 2-х т. Вступ. статья и коммент. В. Н. Ярхо; общ. ред. Ф. А. Петровского, В. Н. Ярхо. М.: Художественная литература.

Аристофан (1956) Сборник статей к 2400-летию со дня рождения Аристофана. Под ред. Н. Ф. Дератани, С. И. Радцига, И. М. Нахова. М.: Издательство Московского университета.

Аристофан (2000) Комедии. Фрагменты. Пер. А. Пиотровского. Изд. подгот. В. Н. Ярхо. М.: Наука (Литературные памятники).

Болдовский К. А. (2015) «“ЛОИИ не сумело перестроить свою работу…”: Постановление бюро ЛГК ВКП(б) и другие документы о работе ЛОИИ 1949 г.». Петербургский исторический журнал. № 1 (5). С. 228–243.

Борухович В. Г. (1950а) Исократ и Феопомп как представители промакедонской группировки в Греции IV в. до н. э. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. ист. наук. Л.: Ленинградский ордена Ленина гос. ун-т им. А. А. Жданова.

Борухович В. Г. (1950б) Исократ и Феопомп как представители промакедонской группировки в Греции IV в. до н. э. (Диссертация на соискание ученой степени канд. ист. наук. Ленинград. Ленинградский ордена Ленина государственный университет им. А. А. Жданова).

Борухович В. Г. (1957а) Очерки по истории древнегреческой литературы классического периода (Эпос, лирика, драма). Горький: Издательство Горьковского государственного университета.

Борухович В. Г. (1957б) «Исократ и Демосфен. Анонимная полемика как основание для датировки речи “Филипп”». Ученые записки Горьковского государственного университета. Серия историко-филологическая. Вып. 43. С. 138–140.

Борухович В. Г. (1957в) «Значение терминов гомонойя и евнойя в публицистике и политической литературе Афин II половины IV в. до н. э.». Ученые записки Горьковского государственного педагогического института иностранных языков. Вып. 5. С. 113–124.

Борухович В. Г. (1959а) «Политические взгляды Феопомпа». Ученые записки Горьковского государственного университета. Серия историко-филологическая. Вып. 46. С. 189–197.

Борухович В. Г. (1959б) «Коринфский конгресс 338 г. до н. э.». Ученые записки Горьковского государственного университета. Серия историко-филологическая. Вып. 46. С. 199–211.

Борухович В. Г. (1959в) «Аристофан и Алкивиад». Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. 7. Fasc. 4. С. 329–336.

Борухович В. (1959г) «Аристофан и Алкивиад». Классическая филология. Отв. ред. А. И. Доватур. Л.: Ленинградский государственный университет им. А. А. Жданова. С. 52–68.

Борухович В. Г. (1962). История древнегреческой литературы. Классический период. М.: Высшая школа.

Борухович В. Г. (1966а) Греки в Египте (От древнейших времен до Александра Македонского). Автореферат диссертации на соискание ученой степени докт. ист. наук. Л.: Ленинградский ордена Ленина государственный университет им. А. А. Жданова.

Борухович В. Г. (1966б) Греки в Египте. От древнейших времен до македонского завоевания (Диссертация на соискание ученой степени докт. ист. наук. Ленинград. Ленинградский ордена Ленина государственный университет им. А. А. Жданова) (Экземпляр: Горький: Горьковский государственный университет им. Н. И. Лобачевского).

Борухович В. Г. (1974) «Египет в классической греческой трагедии». Античный мир и археология. Вып. 2. С. 23–31.

Борухович В. Г. (1976) В мире античных свитков. Саратов: Издательство Саратовского университета.

Борухович В. Г. (1982) История древнегреческой литературы. 2-е изд., испр. и доп. Саратов: Издательство Саратовского университета.

Борухович В. Г. (1993) Квинт Гораций Флакк: Поэзия и время. Саратов: Издательство Саратовского университета.

Борухович В. Г. (2002) Вечное искусство Эллады. СПб.: Алетейя.

Борухович (2009) Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. (Серия мемуаров «О времени и о себе»).

Борухович (2019) «В. Г. Борухович: воин и ученый». Саратовский историко-патриотический комплекс «Музей боевой и трудовой славы». Режим доступа: http://www.sargmbs.ru/ekspozitsii-i-vystavki/arkhiv-vystavok/v-g-borukhovich-voin-i-uchjonyj

Борухович В., Кузьмичёв И. (1956) «Путаница на Акрополе (О повести В. Катаева “Хуторок в степи”)». Звезда. № 6. С. 189–190.

Борухович В. Г., Фролов Э. Д. (1969) «Публицистическая деятельность Исократа». Вестник древней истории. № 2 (108). С. 200–220.

Васильев С. К. (2009) «“Полла метаксю пелей кюликос кай хелеос акру…” (К 60-летию истфила ННГУ. Попытка вспомнить)». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 68–76 (Первое издание: Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников. Н. Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, 2004. С. 166–173).

Гаврилов А. К. (1989) «Ученая община сократиков в “Облаках” Аристофана». Некоторые проблемы истории античной науки. Сборник научных работ ЛОИЕиТ. Л.: [б. и.]. С. 62–77.

Глебов Е. В. (2014) «Комедии Аристофана как мировоззренческий “фронт” Пелопоннесской войны». Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Философия. Т. 12. Вып. 1. С. 133–138.

Головня В. В. (1955) Аристофан. М.: Издательство АН СССР.

Головня В. В. (1972) История античного театра. М.: Искусство.

Дератани Н. Ф. (1958) «Научные сессии кафедр классической филологии Московского и Ленинградского университетов». Вестник древней истории. № 1 (63). С. 244–245.

Духин И. Л. (1956) «Рецензия на книгу: В. Н. Ярхо. Аристофан. М.: Художественная литература, 1954». Вестник древней истории. № 1 (55). С. 62–65.

Жмудь Л. Я. (2016) «С. Я. Лурье как историк науки». Лурье С. Я. Избранные работы по истории науки. Под ред. Л. Я. Жмудя, при участии А. Ю. Алексеева. СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии. С. 4–50.

Йегер В. (2001) Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. Пер. с нем. А. И. Любжина. М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина.

Каган Ф. И. (2014) «Магазин книг стран социализма “Дружба” (отрывок из воспоминаний)». Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. № 6. С. 85–88.

Каллистов Д. П. (1970) Античный театр. Л.: Искусство.

Кац Т. П., Парфёнов В. Н. (2007) «Кафедра истории Древнего мира СГУ». Исторический факультет Саратовского государственного университета: 90 лет. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 12–14.

Кащеев В. И (2009) «Владимир Григорьевич Борухович: годы учения, учителя, становление исследователя (1920–1950 годы)». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 11–38.

Классическая филология (1959) Классическая филология. Отв. ред. А. И. Доватур. Л.: Издательство Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова.

Климов О. Ю., Кузь В. В. (2009) «В. Г. Борухович в Мурманском учительском институте (1950–1954 годы)». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 39–46.

Колесников И. Д. (2019) Фридрих Ницше и античность: герменевтика философских оснований (Диссертация на соискание ученой степени канд. филос. наук. Саратов. Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского).

Копржива-Лурье Б. Я. (1987) История одной жизни. Paris: Atheneum.

Крих С. (2020) Другая история: «Периферийная» советская наука о древности. М.: Новое литературное обозрение (Научная библиотека).

Ксенофонт (1976) Киропедия. Изд. подгот. В. Г. Борухович, Э. Д. Фролов [перевод, статьи, примечания, указатель]; отв. ред. С. Л. Утченко. М.: Наука (Литературные памятники).

Кулишова О. В. (2014) Античный театр: организация и оформление драматических представлений в Афинах V в. до н. э. СПб.: Гуманитарная академия.

Кулишова О. В., Фролов Э. Д. (2003) «Искусство древней Греции в новом освещении». Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 2. С. 343–348.

Левинская И. А. (2009) «Предисловие». Лурье С. Я. Антисемитизм в древнем мире. Попытки объяснения его в науке и его причины. Подгот. текста, предисл., комм. И. А. Левинской; 2-е изд., испр. и доп. автором. М.; Иерусалим: Мосты культуры; Гешарим. С. 9–38.

Лосев А. Ф. (2001) Античная литература: Учебник для высшей школы. Под ред. А. А. Тахо-Годи. 6-е изд., испр. М.: ЧеРо; Минск: Асар.

Лурье С. Я. (1916) «Вопросы войны и мира 2300 лет тому назад». Летопись. Ежемесячный литературный, научный и политический журнал. № 6. С. 184–202.

Лурье С. Я. (1943) Художественная форма и вопросы современности в аттической трагедии (Диссертация на соискание ученой степени докт. ист. наук. Ленинград. Ленинградский ордена Ленина государственный университет им. А. А. Жданова).

Лурье С. Я. (1947а) Геродот. М.; Л.: Издательство АН СССР.

Лурье С. Я. (1947б) Очерки по истории античной науки. Греция эпохи расцвета. М.; Л.: Издательство АН СССР.

Лурье С. Я. (1954) «К вопросу о политической борьбе в Афинах в конце V века (“Андромаха” и “Лисистрата”)». Вестник древней истории. № 3 (49). С. 122–132.

Лурье С. Я. (1957) Язык и культура микенской Греции. М.; Л.: Издательство АН СССР.

Лурье С. Я. (1958) «Политическая тенденция трагедии “Евмениды”». Вестник древней истории. № 3 (65). С. 42–54.

Лурье С. Я. (1993) История Греции: Курс лекций. Сост., авт. вступ. статья Э. Д. Фролова. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета.

Лурье С. Я. (2009а) Антифонт — творец древнейшей анархической системы. 2-е изд., доп. М.: URSS.

Лурье С. Я. (2009б) Антисемитизм в древнем мире. Попытки объяснения его в науке и его причины. Подгот. текста, предисл., комм. И. А. Левинской; 2-е изд., испр. и доп. автором. М.; Иерусалим: Мосты культуры; Гешарим.

Лурье С. Я. (2010) Геродот. 2-е изд., испр. М.: URSS.

Лурье С. Я. (2016) Избранные работы по истории науки. Под ред. Л. Я. Жмудя, при участии А. Ю. Алексеева. СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии.

Лурье С. Я. (2018) Язык и культура микенской Греции. 2-е изд. М.: URSS.

Лурье Я. С. (2004) История одной жизни. Сост., примеч. и библиогр. Н. М. Ботвинник. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Мировщикова А. А. (2015) «Борьба с космополитизмом в советском антиковедении: дело С. Я. Лурье». Вестник Челябинского государственного университета. № 24 (379). Серия История. Вып. 66. С. 202–209.

Мировщикова А. А. (2017) «Между “старой” и “новой” наукой: путь С. Я. Лурье в переломное для России время (вторая половина 10-х — начало 30-х годов ХХ века)». Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». Т. 159. Кн. 4. С. 910–924.

Мишурин А. Н. (2014) «Лео Штраус и “Проблема Сократа”». Историко-философский ежегодник ‘2013. С. 205–213.

Мишурин А. Н. (2016) «Благочестие и благонадежность как добродетели философа: Лео Штраус и его анализ “Евтифрона”». Историко-философский ежегодник ‘2016. C. 206–219.

Молев Е. А. (1999) «Антиковедение и медиевистика в Нижегородском университете». Проблемы антиковедения и медиевистики (К 25-летию кафедры истории Древнего мира и Средних веков в Нижегородском университете): Межвузовский сборник научных трудов. Н. Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. C. 3–14.

Молев Е. А. (2006) «Исторический факультет Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского в прошлом и настоящем». Историческая наука в Нижегородском государственном университете им. Н. И. Лобачевского (1946–2006 гг.). Под ред. Е. А. Молева. Н. Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. C. 3–33.

Молев Е. А. (2008) «Роль кафедры истории древней Греции и Рима ЛГУ в становлении антиковедения в Нижегородском государственном университете». История. Мир прошлого в современном освещении: Сборник научных статей к 75-летию со дня рождения проф. Э. Д. Фролова. Под ред. А. Ю. Дворниченко. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета. С. 603–611.

Молев Е. А. (2009) «Слово об Учителе». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 60–67.

Молев Е. А. (2012) «Становление античной археологии в Нижегородском университете». Приволжский научный журнал. № 1. С. 167–171.

Молев Е. А. (2017) Профессор Евгений Александрович Молев. К 70-летию со дня рождения. Автобиография. Н. Новгород: [б. и.].

Молев Е. А., Парфёнов В. Н. (1991) «К 70-летию В. Г. Боруховича». Вестник древней истории. № 1 (196). С. 230.

Молев Е. А., Махлаюк А. В. (2006) «Антиковедение». Историческая наука в Нижегородском государственном университете им. Н. И. Лобачевского (1946–2006 гг.). Под ред. Е. А. Молева. Н. Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. С. 34–69.

Молев Е. А., Парфёнов В. Н. (2000) Профессор Владимир Григорьевич Борухович (к 80-летию со дня рождения). Н. Новгород: [б. и.].

Молев Е. А., Парфёнов В. Н. (2006) «К 85-летию Владимира Григорьевича Боруховича». Вестник древней истории. № 2 (256). С. 193–194.

Молев Е. А., Пономарева Т. С., Солнцев Н. И., Толстова Н. Н. (2002) «Археология в Горьковском (Нижегородском) университете». Вестник Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. Серия История. Вып. 1. С. 165–178.

Мороз Е. (2006) «Историк в эпоху исторических потрясений». Народ Книги в мире книг: Еврейское книжное обозрение. № 61 (Февраль). Режим доступа: http://www.narodknigi.ru/journals/61/istorik_v_epokhu_istoricheskikh_potryaseniy/ 

Ошеров С. А. (1957) «Титир и Мелибей (К вопросу о идейном содержании первой эклоги Вергилия)». Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. Т. 5. Fasc. 1–4. С. 201–208.

Парфёнов В. Н. (2009) «Владимир Григорьевич Борухович в моей жизни». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 86–109.

Парфёнов В. Н., Синицын А. А. (2006) «От редколлегии». Античный мир и археология. Вып. 12. С. XV–XVIII.

Парфёнов В. Н., Синицын А. А. (2015) «Владимир Григорьевич Борухович, древние греки и Египет: Памяти Учителя». Академическое востоковедение в России и странах ближнего зарубежья (2007–2015): Археология, история, культура. Под ред. В. П. Никонорова и В. А. Алёкшина. СПб.: Контраст (Записки Восточного Отделения Российского Археологического Общества. Нов. Сер. Т. III (XXVIII); Труды Института истории материальной культуры РАН. Т. XLV). С. 813–826.

Платон (1993) «Пир». Пер. С. К. Апта. Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль (Философское наследие. Т. 116). С. 81–134.

Плутарх (1994) «Алкивиад». Пер. С. П. Маркиша в обработке С. С. Аверинцева. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. 2-е изд., испр. и доп. Изд. подгот. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. В 2 т. Т. 1. М.: Наука (Литературные памятники). С. 243–271.

Позднев М. М. (2010) Психология искусства. Учение Аристотеля. М.; СПб.: Русский фонд содействия образованию и науке.

Протопопова И. А. (2019) «“Сократический вопрос”: старые проблемы и новые тенденции». ΣΧΟΛΗ: Философское антиковедение и классическая традиция. Т. 13. Вып. 1. С. 330–338.

Радциг С. И. (1982) История древнегреческой литературы: Учебник. 5-е изд. М.: Высшая школа.

Рубин В. А., Ярхо В. Н. (1955) «Китайское издание комедий Аристофана». Вестник древней истории. № 3 (53). С. 133–140.

Рыканцова О. А. (2012) «Образ Сократа в древнегреческой комедии». Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия «История». Вып. 3. С. 132–140.

Садовская М. С. (2004) «Садовская Маргарита Сергеевна». Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников. Н. Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. С. 37–44.

Светлов Р. В. (2015) «Сократ в пространстве античного воображения». ΣΧΟΛΗ: Философское антиковедение и классическая традиция. Т. 9. Вып. 1. С. 169–184.

Светлов Р. В. (2017а) «Философ в визуальном пространстве античного города». Дорофеев Д. Ю., Савчук В. В., Светлов Р. В. Иконография античных философов: история и антропология образов. СПб.: Платоновское философское общество. С. 93–113.

Светлов Р. В. (2017б) «Сократ в пространстве античного воображения». Дорофеев Д. Ю., Савчук В. В., Светлов Р. В. Иконография античных философов: история и антропология образов. СПб.: Платоновское философское общество. С. 127–140.

Синицын А. А. (2006) «Геродот, Софокл и египетские диковинки (Об одном историографическом мифе)». Античный мир и археология. Вып. 12. С. 363–405.

Синицын А. А. (2007) «Поэт между Эсхилом и Еврипидом: место Софокла в “Лягушках” Аристофана». Из истории античного общества: Сборник научных трудов. Вып. 9–10: К 60-летию проф. Е. А. Молева. С. 230–245.

Синицын А. А. (2009а) «Звено в цепи кафедральной родословной: И. И. Вейцковский и кафедра истории древнего мира Саратовского университета в 1937–1941 гг.». Res cogitans. Теоретический альманах. Вып. 6: Интеллигенция. Интеллектуалы. Университет. С. 92–125.

Синицын А. А. (2009б) «“Завещание” профессора Боруховича, или Две встречи по три часа». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 120–135.

Синицын А. А. (2010) «Доцент Саратовского университета Иван Иванович Вейцковский». История и историческая память: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 192–238.

Синицын А. А. (2018) «Замечания к стратегии Фукидида 424/3 г. до н. э.». ΠΕΝΤΗΚΟΝΤΑΕΤΙΑ. Исследования по античной истории и культуре. Сборник, посвященный юбилею Игоря Евгеньевича Сурикова. Под ред. О. Л. Габелко, А. В. Махлаюка, А. А. Синицына. М.; СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии. С. 123–128.

Соболевский С. И. (2001) Аристофан и его время. 2-е изд. М.: Лабиринт (Первое издание: М.: Издательство АН СССР, 1957).

Строгецкий В. М. (2009) «Несколько слов о В. Г. Боруховиче». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 77–79.

Стюарт Д. (2017) «Как Керкегор читал оригинальные произведения Гегеля. Часть I». Вопросы философии. № 3. С. 180–197.

Суриков И. Е. (2002) Эволюция религиозного сознания афинян во второй половине V в. до н. э.: Софокл, Еврипид и Аристофан в их отношении к традиционной полисной религии. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН.

Суриков И. Е. (2008) Античная Греция. Политики в контексте эпохи: Время расцвета демократии. М.: Наука.

Суриков И. Е. (2011а) Сократ. М.: Молодая гвардия.

Суриков И. Е. (2011б) Античная Греция. Политики в контексте эпохи: Година междоусобиц. М.: Русский фонд содействия образованию и науке.

Тронский И. М. (1946) История античной литературы. Л.: Учпедгиз.

Туманс Х. (2002) Рождение Афины. Афинский путь к демократии: от Гомера до Перикла (VIII–V вв. до н. э.). Вступ. статья, науч. и лит. ред. Э. Д. Фролова. СПб.: Гуманитарная академия.

Туманс Х. (2011) «Сократ и софисты: проблематизация интеллектуального творчества». Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 10. С. 335–362.

Туманс Х. (2018) «Так был ли Сократ аристократом?». ΠΕΝΤΗΚΟΝΤΑΕΤΙΑ. Исследования по античной истории и культуре. Сборник, посвященный юбилею Игоря Евгеньевича Сурикова. Под ред. О. Л. Габелко, А. В. Махлаюка, А. А. Синицына. СПб.: Издательство Русской христианской гуманитарной академии. С. 142–149.

Фролов Э. Д. (1993) «Тернистый путь ученого: С. Я. Лурье и его “История Греции”». Лурье C. Я. История Греции: Курс лекций. Сост., авт. вступ. статья Э. Д. Фролов. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета. С. 3–24.

Фролов Э. Д. (2006) Русская наука об античности. Историографические очерки. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Гуманитарная академия (Studia classica).

Фролов Э. Д. (2007) «Памяти ушедших друзей: к кончине А. А. Нейхардт и В. Г. Боруховича». Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 6. С. 563–566.

Фролов Э. Д. (2009) «Из жизни ученых-гуманитариев в России второй половины ХХ — начала XXI века: воспоминания о В. Г. Боруховиче». Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах. Сост. текста, вступ. статья В. Н. Парфёнова. Саратов: Издательство Саратовского университета. С. 47–59.

Фролов Э. Д., Молев Е. А., Парфёнов В. Н. (2008) «Владимир Григорьевич Борухович (1920–2007)». Вестник древней истории. № 2 (265). С. 215–217.

Хорват И. К., Мартичко Й. (1959) «Съезд Венгерской Академии наук по вопросам классической филологии (29. сент. — 4. окт. 1958 г.)». Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. 7. Fasc. 1–3. С. 301–316.

Чистякова Н. А., Вулих Н. В. (1971) История античной литературы: Учебное пособие для студентов вузов. 2-е изд. перераб. и доп. М.: Высшая школа.

Шичалин Ю. А. (2012) «Сократ-пифагореец — изобретение Платона?» Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия I: Богословие. Философия. Религиоведение. Вып. 3 (41). С. 76–86.

Шичалин Ю. А. (2018) «Сократ-пифагореец — изобретение Платона?» Шичалин Ю. А. Platonica I. Сборник статей. М.: Издательство «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина». С. 26–42.

Энциклопедия (2002) Энциклопедия Саратовского края: в очерках, событиях, фактах, именах. Саратов: Приволжское книжное издательство.

Юрина Е. С. (2019) Античная литература как философский дискурс: идеи софистов в трагедиях Еврипида и комедиях Аристофана (Диссертация на соискание ученой степени канд. филос. наук. Санкт-Петербург. Санкт-Петербургский государственный университет). Режим доступа: https://disser.spbu.ru/files/2019/disser_urina.pdf

Ярхо В. Н. (1954а) Аристофан. М.: Художественная литература.

Ярхо В. Н. (1954б) «Социальная позиция аттического крестьянства в отражении фрагментов древней комедии». Вестник древней истории. № 2 (48). С. 28–46.

Ярхо В. Н. (1954в) «Великий представитель мировой культуры (К 2400-летию со дня рождения Аристофана)». Вестник древней истории. № 3 (49). С. 3–8.

Ярхо В. Н. (1954г) «Комедия Аристофана и афинская демократия (к вопросу о социальной позиции аттического крестьянства)». Вестник древней истории. № 3 (49). С. 9–20.

Ярхо В. Н. (2002) «Социальная позиция аттического крестьянства в отражении фрагментов древней комедии». Ярхо В. Н. Греческая и греко-римская комедия. Древнегреческая литература. Собрание трудов. М.: Лабиринт. С. 35–60.

Ярхо В. Н., Кан Е. М. (1956) «Венгерское издание комедий Аристофана». Вестник древней истории. № 2 (56). С. 89–95.

Ambrose Z. P. (1983) «Socrates and Prodicus in the ‘Clouds’». Essay in Ancient Greek Philosophy. Ed. by J. P. Anton, A. Preus. Vol. 2. Albany, NY: State University of New York Press. P. 129–144.

Ambrosino D. (1986–1987) «Aristoph. Nub. 46 s. (Il matrimonio di Strepsiade e la democrazia ateniese)». Museum Criticum. Vol. 21–22. P. 95–127.

Ameling W. (1981) «Komödie und Politik zwischen Kratinos und Aristophanes: Das Beispiel des Perikles». Quaderni Catanesi di studi classici et medievali. Vol. 3. № 6. S. 383–424.

Aristofane (1995) Le Nuvole. A cura di F. Turato. Venezia: Letteratura Universale Marsilio.

Asper M. (2005) «Group Laughter and Comic Affirmation: Aristophanes’ ‘Birds’ and the Political Function of Old Comedy». Hyperboreus. Vol. 11. Fasc. 1. P. 5–29.

Atanassow E. (2014) «Democracy and Education in Aristophanes’ ‘Clouds’: A Sketch». Kronos: Philosophical Journal. Vol. 3. P. 58–67.

Babelon J. (1935) Alcibiade. 450–404 av. J.-C. Paris: Payot.

Bengtson H. (1983) Griechische Staatsmänner des 5. und 4. Jahrhunderts v. Chr. München: C. H. Beck Verlag.

Bloedow E. F. (1991) «On Nurturing Lions in the State: Alcibiades’ Entry on the Political Stage in Athens». Klio. Bd. 73. Heft 1. P. 49–65.

Bonelli G. (1991) Socrate Sileno. Dinamica erotica e figurazione scenica nel ‘Convito’ di Platone. Torino: Celid.

Boruchowitsch W. G. (1973) «Aristophanes als Herausgeber seiner Komödien». Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. 21. Fasc. 1–4. S. 89–95.

Bowie E. L. (1998) «Le portrait de Socrate dans les ‘Nuées’ d’Aristophane». Le rire des anciens. Actes du colloque international (Université de Rouen, École Normale Supérieure, 11–13 janvier 1995). Éd. par M. Trédé, Ph. Hoffmann, avec la collaboration de C. Auvray-Assayas. Paris: Presses de l’École Normale Supérieure (Études de littérature ancienne. Vol. 8). P. 53–66.

Brockmann Ch. (2003) Aristophanes und die Freiheit der Komödie. Untersuchungen zu den frühen Stücken unter besonderer Berücksichtigung der ‘Acharner’. München; Leipzig: K. G. Saur.

Bromberg J. A. (2012) «Academic disciplines in Aristophanes’ Clouds (200–203)». Classical Quarterly. Vol. 62. № 1. Р. 81–91.

Bromberg J. A. (2018) «A Sage on the Stage: Socrates and Athenian Old Comedy». Socrates and the Socratic Dialogue. Ed. by A. Stavru, Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. Р. 31–63.

Bromberg J. A. (2019) «Greek Tragedy and the Socratic Tradition». Brill’s Companion to the Reception of Socrates. Ed. by Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. Р. 41–73.

Brown Ch. G. (1991) «Strepsiades’ Wife: Aristophanes ‘Clouds’ 41 ff.». Prometheus. Vol. 17. P. 29–33.

Brown P. (2004) «Socrates in Comedy». Socrates: 2400 Years Since His Death. Ed. by V. Karasmanis. Delphi: European Cultural Centre of Delphi. P. 525–535.

Brown P. (2007) «The Comic Socrates». Socrates from Antiquity to the Enlightenment. Ed. by M. Trapp. Burlington, VT: Ashgate. P. 1–16.

Capra A. (2001) γὼν λόγων [Agon logon]: Il ‘Protagora’ di Platone tra eristica e commedia. Milan: Edizioni Universitarie di Lettere Economia Diritto (Università degli Studi di Milano, Pubblicazioni della Facoltà di Lettere e Filosofia. T. CXCVII. Sezione di filologia classica).

Capra A. (2007) «Stratagemmi comici da Aristofane a Platone. I: Il satiro ironico (‘Simposio’, ‘Nuvole’ e altro)». Stratagemmi: prospettive teatrali. № 2 (giugno 2007). Р. 7–48.

Capra A. (2016) «Transcoding the Silenus. Aristophanes, Plato and the Invention of Socratic Iconography». Plato in Symposium: Selected Papers from the Tenth Symposium Platonicum. Ed. by M. Tulli, M. Erler. Sankt Augustin: Academia Verlag. P. 437–442.

Capra A. (2018) «Aristophanes’ Iconic Socrates». Socrates and the Socratic Dialogue. Ed. by A. Stavru, Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. Р. 64–83.

Carey Ch. (2000) «Old Comedy and the Sophists». The Rivals of Aristophanes. Studies in Athenian Old Comedy. Ed. by D. Harvey, J. Wilkins, with a foreword by K. Dover. London; Swansea: Duckworth and the Classical Press of Wales. P. 419–436.

Cerri G. (2012) «Le Nuvole di Aristofane e la realtà storica di Socrate». La commedia greca e la storia. Atti del Seminario di studio. Urbino, 18–20 maggio 2010. A cura di F. Perusino, M. Colantonio. Pisa: Edizioni ETS. P. 151–194.

Compton-Engle G. (2015) Costume in the Comedies of Aristophanes. New York: Cambridge University Press.

Cornelli G. (2016a) «He Longs for him, hi Hates him and he Wants him for himself: The Alcibiades Case between Socrates and Plato». Plato’s Styles and Characters: Between Literature and Philosophy. Ed. by G. Cornelli. Berlin; Boston: Walter de Gruyter. P. 281–295.

Cornelli G. (2016b) «Alcibiades’ Connection: Plato’s ‘Symposium’ Rewriting the Case on Socrates and Alcibiades». Plato in Symposium: Selected Papers from the Tenth Symposium Platonicum. Ed. by M. Tulli, M. Erler. Sankt Augustin: Academia Verlag. P. 337–341.

Corradi M. (2018) «Protagorean Socrates, Socratic Protagoras: A Narrative Strategy from Aristophanes to Plato». Socrates and the Socratic Dialogue. Ed. by A. Stavru, Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. Р. 84–104.

Crоisеt М. (1906) Aristophane et les partis à Athènes. Paris: Albert Fontemoing.

Cromey R. D. (1984) «On Deinomache». Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. Bd. 33. Heft 4. P. 385–401.

De Brasi D. (2018) «Socrates and Alcibiades as “Satiric Heroes”: The Socrates of Persius». Socrates and the Socratic Dialogue. Ed. by A. Stavru, Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. Р. 727–743.

Destrée P. (2012) «The speech of Alcibiades (212c4–222b7)». Platon: Symposion. Éd. par Ch. Horn. Berlin: Akademie Verlag. Р. 191–205.

Dover K. J. (1966) «Aristophanes’ Speech in Plato’s ‘Symposium’». Journal of Hellenic Studies. Vol. 86. P. 41–50.

Dover K. J., ed. (1968) Aristophanes ‘Clouds’. Ed. with introduction and commentary. Oxford: Clarendon Press.

Dover K. J. (2004) «The Limits of Allegory and Allusion in Aristophanes». Law, Rhetoric, and Comedy in Classical Athens: Essays in Honour of Douglas M. MacDowell. Ed. by D. L. Cairns, R. A. Knox. Swansea: Classical Press of Wales. P. 239–249.

Duff T. E. (2003) «Plutarch on the Childhood of Alkibiades (Alk. 2–3)». Proceedings of the Cambridge Philological Society. Vol. 49. P. 89–117.

Duff T. E. (2005) «The First Five Anecdotes of Plutarch’s ‘Life of Alkibiades’». The Statesman in Plutarch’s Works. Vol. 2: The Statesman in Plutarch’s Greek and Roman ‘Lives’. Ed. by L. de Blois, J. Bons, T. Kessels, D. Schenkeveld. Leiden; Boston: Brill (Mnemosyne, Supplements. Vol. 250/2). P. 157–166.

Edmunds L. M. (1987) Cleon, ‘Knights’ and Aristophanes’ Politics. Lanham: University Press of America.

Edmunds L. M. (2006) «What Was Socrates Called?». Classical Quarterly. Vol. 56. № 2. P. 414–425.

Edmunds L. M. (2007) «Socrates and the Sophists in Old Comedy: A Single Type?». Dioniso. Vol. 6. P. 180–187.

Ellis W. M. (1989) Alcibiades. New York; London: Routledge.

Erbse H. (1954) «Sokrates im Schatten der aristophanischen Wolken». Hermes: Zeitschrift für klassische Philologie. Bd. 82. Heft 4. S. 385–420.

Erbse H. (2002) «Zur Interpretation der Wolken des Aristophanes». Hermes: Zeitschrift für klassische Philologie. Bd. 130. Heft 4. S. 381–388.

Erler M. (2018) «Crying for Help: Socrates as Silenus in the ‘Euthydemus’». Socrates and the Socratic Dialogue. Ed. by A. Stavru, Ch. Moore. Leiden; Boston: Brill. P. 336–347.

Ferriss-Hill J. L. (2015) Roman Satire and the Old Comic Tradition. Cambridge: Cambridge University Press.

Fornara Ch. W. (1971) The Athenian Board of Generals from 501 to 404. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag (Historia. Einzelschriften. Heft 16).

Geissler P. (1969) Chronologie der altattischen Komödie. 2. Aufl. Dublin; Zürich: Weidmann (Philologische Untersuchungen. Heft 30) (Первое издание: Berlin: Weidmann, 1925).

Gelzer T. (1956) «Aristophanes und sein Sokrates». Museum Helveticum. Vol. 13. Fasc. 2. S. 65–93.

Giuliani L. (1997) «Das älteste Sokrates-Bildnis: Ein physiognomisches Porträt wider die Physiognomiker». Bildnisse: Die europäische Tradition der Portraitkunst. Hrsg. von W. Schlink. Freiburg im Breisgau: Rombach. S. 11–55.

Gomme A. W. (1938) «Aristophanes and Politics». Classical Review. Vol. 52. Issue 3. P. 97–109.

Green P. (2011) «Book review: All Hat and No Cattle — P. J. Rhodes. Alcibiades: Athenian Playboy, General and Traitor. Barnsley: Pen & Sword Military, 2011». The New Republic. September. № 12. Режим доступа: https://newrepublic.com/article/94515/alcibiades-rhodes

Gribble D. (1999) Alcibiades and Athens. A Study in Literary Presentation. Oxford: Clarendon Press.

Halper E. C. (2016) «Alcibiades’ Refutation of Socrates». Plato in Symposium: Selected Papers from the Tenth Symposium Platonicum. Ed. by M. Tulli, M. Erler. Sankt Augustin: Academia Verlag. P. 342–346.

Harsh Ph. W. (1944) A Handbook of Classical Drama. Stanford, CA: Stanford University Press (Второе издание: Stanford, CA: Stanford University Press, 1967).

Hatzfeld J. (1951) Alcibiade: Etude sur l’histoire d’Athènes à la fin du Ve siècle. 2e éd. Paris: Presses Universitaires de France (Первое издание: Paris: Presses Universitaires de France, 1940).

Heath M. (1987) Political Comedy in Aristophanes. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht (Hypomnemata. Heft 87).

Heftner H. (2011) Alkibiades: Staatsmann und Feldherr. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft.

Helfer A. (2017) Socrates and Alcibiades: Plato’s Drama of Political Ambition and Philosophy. Philadelphia: University of Pennsylvania Press.

Hubbard Th. K. (1998) «Book review: Michael J. Vickers. Pericles on Stage: Political Comedy in Aristophanes’ Early Plays. Austin: University of Texas Press, 1997». Classical Philology. Vol. 93. № 4. P. 370–375.

Hutchinson G. (2011) «House Politics and City Politics in Aristophanes». Classical Quarterly. Vol. 61. № 1. P. 48–70.

Intrieri M. (2016) «Book review: Michael J. Vickers. Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter, 2015». Bryn Mawr Classical Review. 2016.11.36. Режим доступа: https://bmcr.brynmawr.edu/2016/2016.11.36

Jedrkiewicz S. (2011) «The Platonic Socrates and the ‘Science of Nature’: a Parallel Reading of the ‘Apology’ and the ‘Phaedo’». Lexis: Poetica, retorica e comunicazione nella tradizione classica. Vol. 29. P. 173–197.

Johnson D. M. (2013) «Book review: Socrates and Alcibiades — Alcibiades and the Socratic Lover-Educator. Ed. by M. Johnson, H. Tarrant. London: Bristol Classical Press, 2013». Classical Review. Vol. 63. Issue 1. P. 58–60.

Johnson M., Tarrant H., eds. (2012) Alcibiades and the Socratic Lover-Educator. London: Bristol Classical Press.

Jones G. S. (2011) «Perikles and the Sexual Politics of Hermippos’ ‘Moirai’: A New Interpretation of fr. 47». The Classical Journal. Vol. 106. № 3. P. 273–293.

Jorge de Carvalho M. (2019) «Ἐπιμελεῖσθαι and ᾄττειν in the ‘Alcibiades Major’». Rediscovering the ‘Alcibiades Major’. Ed. by M. Jorge de Carvalho, S. Oliveira. Coimbra: Universidade de Coimbra, IEF Instituto de Estudos Filosóficos, Unidade I&D. P. 137–178.

Kagan D. (1981) The Peace of Nicias and the Sicilian Expedition. Ithaca; London: Cornell University Press.

Kanavou N. (2011) Aristophanes’ Comedy of Names: A Study of Speaking Names in Aristophanes. Berlin; New York: Walter de Gruyter.

Kassel R., Austin C., eds. (1991) Poetae Comici Graeci. Vol. II. Berlin; New York: Walter de Gruyter.

Katz B. R. (1976) «The ‘Birds’ of Aristophanes and Politics». Athenaeum: Studi di Letteratura e Storia dell’Antichità. Vol. 54. P. 353–381.

Kock Th., ed. (1880) Comicorum Atticorum fragmenta. Vol. 1. Leipzig: B. G. Teubner.

Konstan D. (2011) «Socrates in Aristophanes’ Clouds». The Cambridge Companion to Socrates. Ed. by D. R. Morrison. Cambridge: Cambridge University Press. P. 75–90.

Kyriakidi N. (2007) Aristophanes und Eupolis: Zur Geschichte einer dichterischen Rivalität. Berlin; New York: Walter de Gruyter.

Lapatin K. (2006) «Picturing Socrates». A Companion to Socrates. Ed. by S. Ahbel-Rappe, R. Kamtekar. Malden, MA; Oxford: Blackwell Publishing. P. 110–155.

Lateiner D. (2017) «Insults and Humiliations in Fifth-Century Historiography and Comedy». Histos. Supplement 6. P. 31–66.

Lauer Ch. (2009) «Kierkegaard and Aristophanes on the Suspension of Irony». Idealistic Studies: An Interdisciplinary Journal of Philosophy. Vol. 39. № 1–3. P. 125–136.

Lefkowitz J. B. (2010) «Book review: Keith Sidwell. Aristophanes the Democrat: The Politicas of Satirical Comedy During the Peloponnesian War. Cambridge: Cambridge University Press, 2009». Bryn Mawr Classical Review. 2010.10.62. Режим доступа: https://bmcr.brynmawr.edu/2010/2010.10.62/

Lombardini J. (2014) «Seeing Democracy in the ‘Clouds’». The Political Theory of Aristophanes: Explorations in Poetic Wisdom. Ed. by J. J. Mhire, B.-P. Frost. Albany, NY: State University of New York Press. P. 13–28.

Lombardini J. (2018) The Politics of Socratic Humor. Oakland, CA: University of California Press.

Lowell E. (2004) «The Practical Irony of the Historical Socrates». Phoenix. Vol. 58. № 3–4. Р. 193–207.

Major W. E. (2017) «Book review: Michael J. Vickers. Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter, 2015». Polis: The Journal for Ancient Greek and Roman Political Thought. Vol. 34. Issue 1. P. 177–179.

Mann Ch. (2007) Die Demagogen und das Volk: Zur politischen Kommunikation im Athen des 5. Jahrhunderts v. Chr. Berlin: Akademie Verlag.

Marshall H. R. (2012) «Clouds, Eupolis and Reperformance». No Laughing Matter: Studies in Athenian Comedy. Ed. by C. W. Marshall, G. Kovacs. London: Bristol Classical Press. P. 55–68.

Menon M. (2016) Saggezza politica e poesia: Leo Strauss lettore di Aristofane. Mantova: Universitas Studiorum.

Menon M. (2017) «A Lesson in Politics: Some Remarks on Leo Strauss’ Socrates and Aristophanes». Philosophical Readings. Online Journal of Philosophy. Vol. 9. Issue 1. P. 6–11.

Meulder M. (1994) «La revue: Guido Bonelli. Socrate Sileno. Dinamica erotica e figurazione scenica nel ‘Convito’ di Platone. Torino: Celid, 1991». Revue belge de philologie et d’histoire. T. 72. Fasc. 1. P. 136–137.

Mhire J. J. (2014) «Rethinking the Quarrel Anew: Politics and Boasting in Aristophanes’ ‘Clouds’». The Political Theory of Aristophanes: Explorations in Poetic Wisdom. Ed. by J. J. Mhire, B.-P. Frost. Albany, NY: State University of New York Press. P. 47–68.

Mhire J. J., Frost B.-P., eds. (2014) The Political Theory of Aristophanes: Explorations in Poetic Wisdom. Albany, NY: State University of New York Press.

Möllendorff P. von (2017) «Euripidaristophanisten. Ästhetische Avantgarde im attischen Drama». Antike und Abendland. Beiträge zum Verständnis der Griechen und Römer und ihres Nachlebens. Bd. 63. S. 30–57.

Montuori M. (1974) Socrate: fisiologia di un mito. Florence: Sansoni.

Moorton R. F. Jr. (1987) «Euripides’ ‘Andromeda’ in Aristophanes’ ‘Frogs’». American Journal of Philology. Vol. 108. № 3. P. 434–436.

Moorton R. F. Jr. (1988) «Aristophanes on Alcibiades». Greek, Roman, and Byzantine Studies. Vol. 29. № 4. P. 345–359.

Moorton R. F. Jr. (1989) «Rites of Passage in Aristophanes’ Frogs». Classical Journal. Vol. 84. № 4. P. 308–324.

Moorton R. F. Jr. (1999) «Dionysus or Polemos? The Double Message of Aristophanes’ Acharnians». The Eye Expanded: Life and the Arts in Greco-Roman Antiquity. Ed. by F. B. Titchener, R. F. Moorton, Jr. Berkeley. Los Angeles; London: University of California Press. P. 24–51.

Nails D. (2002) The People of Plato: A Prosopography of Plato and Other Socratics. Indianapolis: Hackett.

Nassichuk J. (2014) «Strepsiades’ Latin Voice: Two Renaissance Translations of Aristophanes’ ‘Clouds’». Ancient Comedy and Reception. Essays in Honor of Jeffrey Henderson. Ed. by S. D. Olson. Berlin; Boston: Walter de Gruyter. P. 427–446.

Neumann H. (1966) «On the Comedy of Plato’s Aristophanes». American Journal of Philology. Vol. 87. № 4. P. 420–426.

Neumann H. (1969) «Socrates in Plato and Aristophanes». American Journal of Philology. Vol. 90. № 2. P. 201–214.

Newell J. (1999) «Aristophanes on Socrates». Ancient Philosophy. Vol. 19. P. 109–119.

Noёl M.-P. (2000) «Aristophane et les intellectuels: le portrait de Socrate et des ‘sophistes’ dans les ‘Nuées’». Le théâtre grec antique: la comédie. Actes du 10ème colloque de la Villa Kérylos à Beaulieu-sur-Mer 1er & 2 octobre 1999. Paris: Académie des Inscriptions et Belles Lettres. P. 111–128.

Nussbaum M. (1980) «Aristophanes and Socrates on Learning Practical Wisdom». Yale Classical Studies. Vol. 26. P. 43–97.

Nývlt P. (2014) «Book review: Two Recent Books on Alcibiades — P. J. Rhodes. Alcibiades: Athenian Playboy, General and Traitor. Barnsley: Pen & Sword Military, 2011; H. Heftner. Alkibiades: Staatsmann und Feldherr. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2011». Listy filologické (Folia philologica). Vol. 137. No. 1–2. P. 167–170.

Olson S. D. (2007) Broken Laughter: Select Fragments of Greek Comedy. Oxford: Oxford University Press.

O’Regan D. E. (1992) Rhetoric, Comedy, and the Violence of Language in Aristophanes’ ‘Clouds’. New York; Oxford: Oxford University Press.

Panagiotarakou E. (2014) «Leo Strauss and Aristophanes». Idealistic Studies: An Interdisciplinary Journal of Philosophy. Vol. 44. № 2–3. P. 179–192.

Patzer A. (1994) «Sokrates in den Fragmenten der attischen Komödie». Orchestra: Drama, Mythos, Bühne. Festschrift für Hellmut Flashar. Hrsg. von A. Bierl, P. von Möllendorff. Stuttgart; Leipzig: B. G. Teubner. S. 50–81.

Peterson A. (2019) Laughter on the Fringes: The Reception of Old Comedy in the Imperial Greek World. Oxford: Oxford University Press.

Petrechko O. (2015) «Professor of the Lviv University Solomon Lurie». Проблеми гуманiтарних наук. Серiя «Iсторiя». Вип. 36. P. 175–185.

Platter Ch. (2014) «Plato’s Aristophanes». Ancient Comedy and Reception. Essays in Honor of Jeffrey Henderson. Ed. by S. D. Olson. Berlin; Boston: Walter de Gruyter. P. 132–165.

Platter Ch. (2016) «Modern Theory and Aristophanes». Brill’s Companion to the Reception of Aristophanes. Ed. by Ph. Walsh. Leiden; Boston: Brill. P. 22–43.

Revermann M. (2000) «Book review: Michael J. Vickers. Pericles on Stage: Political Comedy in Aristophanes’ Early Plays. Austin: University of Texas Press, 1997». International Journal of the Classical Tradition. Vol. 6. № 4. P. 591–593.

Revermann M., ed. (2014) The Cambridge Companion to Greek Comedy. Cambridge: Cambridge University Press.

Rhodes P. J. (2011) Alcibiades: Athenian Playboy, General and Traitor. Barnsley: Pen & Sword Military.

Rhodes P. J. (2017) «Book review: Michael J. Vickers. Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter, 2015». Historische Zeitschrift. Bd. 304. Heft 1. P. 183–184.

Ronnet G. (1975) «Book review: Fabio Turato. Il problema storico delle ‘Nuvole’ di Aristofane. Padua: Antenore (Proagones, Studi. Vol. 12), 1973». Revue des Études Grecques. T. 88. Fasc. 419–423. P. 288–289.

Rosen R. M., Foley H. P., eds. (2020) Aristophanes and Politics: New Studies. Leiden; Boston: Brill.

Rubel A. (2019) «Book review: Michael J. Vickers. Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter, 2015». Gnomon: Kritische Zeitschrift für die gesamte klassische Altertumswissenschaft. Bd. 91. Heft 5. S. 395–401.

Ruffell I. A. (2011) Politics and Anti-Realism in Athenian Old Comedy — The Art of the Impossible. Oxford: Oxford University Press.

Santoro F. (2016) «Orphic Aristophanes at Plato’s ‘Symposium’». Plato’s Styles and Characters: Between Literature and Philosophy. Ed. by G. Cornelli. Berlin; Boston: Walter de Gruyter. P. 211–226.

Scheibler I. (1989) «Zum ältesten Bildnis des Sokrates». Münchner Jahrbuch der bildenden Kunst. Bd. 40. S. 7–33.

Schwarze J. (1971) Die Beurteilung des Perikles durch die attische Komödie und ihre historische und historiographische Bedeutung. München: C. H. Beck Verlag (Zetemata. Heft 51).

Sells D. (2019) Parody, Politics and the Populace in Greek Old Comedy. London; New York: Bloomsbury Academic.

Sidwell K. (1997) «Book review: Aristophanic Allegory — Michael J. Vickers. Pericles on Stage: Political Comedy in Aristophanes’ Early Plays. Austin: University of Texas Press, 1997». Classical Review. Vol. 47. Issue 2. P. 254–255.

Sidwell K. (2009) Aristophanes the Democrat: The Politicas of Satirical Comedy During the Peloponnesian War. Cambridge: Cambridge University Press.

Sinitsyn A. A., Parfenov V. N. (2016) «Professor V. G. Borukhovich, Ancient Greeks and Their Neighbours». Judaica Petropolitana: Scholarly Journal. Vol. 6. P. 120–158.

Smarczyk B. (2018) «Book review: Michael J. Vickers. Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter, 2015». Sehepunkte: Rezensionsjournal für die Geschichtswissenschaften. Heft 18. № 5. Режим доступа: http://www.sehepunkte.de/2018/05/27837.html

Sommerstein A. H., ed. (1982) The Comedies of Aristophanes. Vol. 3: Clouds. Ed. with translation and notes. Warminster: Aris and Phillips.

Sommerstein A. H. (1983) «‘Konnos’ figleaf?». Classical Quarterly. Vol. 33. № 2. Р. 488–489.

Sommerstein A. H. (1996) «How to Avoid Being a Komodoumenos». Classical Quarterly. Vol. 46. № 2. P. 327–356.

Spielvogel J. (2003) «Die politische Position des athenischen Komödiendichters Aristophanes». Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. Bd. 52. Heft 1. S. 3–22.

Stanford W. B., ed. (1963) Aristophanes. The Frogs. Ed. with introduction, revised text, commentary, and index. London: Macmillan & Co., Limited.

Starkie W. J. M., ed. (1911) The Clouds of Aristophanes. With introduction, English prose translation, critical notes, and commentary, including a new transcript of the scholia in the Codex venetus Marcianus 474. London: Macmillan & Co., Limited (Второе издание: Amsterdam: A. M. Hakkert, 1966).

Stauffer D. (2014) «Leo Strauss’s UnSocratic Aristophanes?» The Political Theory of Aristophanes: Explorations in Poetic Wisdom. Ed. by J. J. Mhire, B.-P. Frost. Albany, NY: State University of New York Press. P. 331–351.

Stavru A. (2018) «Socrates’ Physiognomy: Plato and Xenophon in Comparison». Plato and Xenophon: Comparative Studies. Ed. by G. Danzig, D. Johnson, D. Morrison. Leiden; Boston: Brill. P. 208–251.

Stavru A., Moore Ch., eds. (2018) Socrates and the Socratic Dialogue. Leiden; Boston: Brill.

Stewart J., Nun K., eds. (2010) Kierkegaard and the Greek World. Vol. 1: Socrates and Plato. New York; London: Routledge.

Storey I. C. (1988) «The Date of Kallias’ ‘Pedetai’». Hermes: Zeitschrift für klassische Philologie. Bd. 116. Heft 3. P. 379–383.

Storey I. C. (1997) «Book review: Michael J. Vickers. Pericles on Stage: Political Comedy in Aristophanes’ Early Plays. Austin: University of Texas Press, 1997». Bryn Mawr Classical Review. 1997.09.15. Режим доступа: https://bmcr.brynmawr.edu/1997/1997.09.15/

Storey I. C. (1998) «Poets, Politicians and Perverts: Personal Humour in Aristophanes». Classics Ireland. Vol. 5. P. 85–134.

Storey I. C., ed. (2011) Fragments of Old Comedy. Vol. 1: Alcaeus to Diocles. Edited and translated. Cambridge, MA; London: Harvard University Press (Loeb Classical Library. № 513).

Strauss L. (1966) Socrates and Aristophanes. Chicago: The University of Chicago Press (Второе издание: Chicago: The University of Chicago Press, 1980).

Stuttard D. (2018) Nemesis: Alcibiades and the Fall of Athens. Cambridge, MA; London: Harvard University Press.

Süvern J. W. (1826) Über Aristophanes Wolken. Berlin: Ferdinand Dümmler (Gedruckt in der Druckerei der Königlichen Akademie der Wissenschaften).

Süvern J. W. (1836) Two Essays on ‘The Clouds’ and on ‘The ΓΗΡΑΣ’ of Aristophanes. Transl. by W. R. Hamilton. London: John Murray.

Talbot J. F. (1963) «Aristophanes and Alcibiades». The Classical Bulletin. Vol. 39. № 5. P. 65–68.

Tarrant H. (1989) «Alcibiades in Aristophanes’ ‘Clouds’ I and II». Ancient History: Resources for Teachers. Vol. 19. P. 13–20.

Tarrant H. (1991) «‘Clouds’ I: Steps towards Reconstruction». Arctos: Acta Philologica Fennica. Vol. 25. P. 157–181.

Telò M. (2016) Aristophanes and the Cloak of Comedy: Affect, Aesthetics, and the Canon. Chicago; London: The University of Chicago Press.

Trepanier L., ed. (2018) The Socratic Method Today: Student-centered and Transformative Teaching in Political Science. New York: Routledge.

Turato F. (1973) Il problema storico delle ‘Nuvole’ di Aristofane. Padua: Antenore (Proagones, Studi. Vol. 12).

Van Dijk G.-J. (1997) ΑΙΝΟΙ, ΛΟΓΟΙ, ΜΥΘΟΙ: Fables in Archaic, Classical, and Hellenistic Greek Literature. With a Study of the Theory and Terminology of the Genre. Leiden; New York; Köln: Brill.

Verdegem S. (2010) Plutarch’s ‘Life of Alcibiades’: Story, Text and Moralism. Leuven: Leuven University Press.

Vickers M. J. (1987) «Lambdacism at Aristophanes ‘Clouds’ 1381–2». Liverpool Classical Monthly. Vol. 12. P. 143.

Vickers M. J. (1993) «Alcibiades in Cloudedoverland». Nomodeiktes: Greek Studies in Honor of Martin Ostwald. Ed. by R. M. Rosen, J. Farrell. Ann Arbor: The University of Michigan Press. P. 603–618.

Vickers M. J. (1997) Pericles on Stage: Political Comedy in Aristophanes’ Early Plays. Austin: University of Texas Press.

Vickers M. J. (2001) «Aristophanes ‘Frogs’: Nothing to do with Literature». Athenaeum: Studi di Letteratura e Storia dell’Antichità. Vol. 89. Fasc. 1. P. 187–201.

Vickers M. J. (2008) Sophocles and Alcibiades: Athenian Politics in Ancient Greek Literature. Ithaca: Cornell University Press.

Vickers M. J. (2015) Aristophanes and Alcibiades: Echoes of Contemporary History in Athenian Comedy. Berlin; Boston: Walter de Gruyter.

Vitz-Margulis B. (2003) «Solomon Luria and his Contribution to the Study of Antiquity». Scripta Classica Israelica. Vol. 22. P. 273–276.

Walsh Ph., ed. (2016) Brill’s Companion to the Reception of Aristophanes. Leiden; Boston: Brill.

Waterfield R. (2012) «Xenophon on Socrates’ Trial and Death». Xenophon: Ethical Principles and Historical Enquiry. Ed. by F. Hobden, Ch. Tuplin. Leiden; Boston: Brill. Р. 269–305.

Waterfield R. (2013) «The Quest for the Historical Socrates». The Bloomsbury Companion to Socrates. Ed. by J. Bussanich, N. D. Smith. London; New York: Bloomsbury Academic. P. 1–19.

Zanker P. (1995a) Die Maske des Sokrates: Das Bild des Intellektuellen in der antiken Kunst. München: C. H. Beck Verlag.

Zanker P. (1995b) The Mask of Socrates: The Image of the Intellectual in Antiquity. Trans. by A. Shapiro. Berkeley; Oxford: University of California Press.

Zimmermann B., hg. (2011) Handbuch der griechischen Literatur der Antike. Bd. 1: Die Literatur der archaischen und klassischen Zeit. München: C. H. Beck Verlag (Handbuch der Altertumswisseschaft. Abt. VII. Bd. 1).

Ziolkowski E. J. (2010) «Kierkegaard’s Understanding of the Socrates of the ‘Clouds’». Kierkegaard and the Greek World. Ed. by J. Stewart, K. Nun. Vol. 1: Socrates and Plato. New York; London: Routledge. P. 167–198.

Ziolkowski E. J. (2011) The Literary Kierkegaard. Evanston, IL: Northwestern University Press.

Zogg F. (2017) «Aristophanes’ Komödien als Lesetexte». Philologus: Zeitschrift für antike Literatur und ihre Rezeption. Bd. 161. Heft 1. S. 1–18.


[1] Классическая филология 1959 (об этом издании см. ниже).

[2] О профессоре В. Г. Боруховиче см. материалы в сборнике Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского, изданном к 100-летию СГУ: Борухович 2009 (здесь собраны воспоминания о В. Г. его коллег и учеников, опубликована его последняя статья, письма из личного архива В. Г. и его корреспондентов). См. также: Молев, Парфёнов 1991; Молев 1999; Молев, Парфёнов 2000, 2–14; Энциклопедия 2002, 583 (словарная статья «Борухович»); Молев, Пономарева, Солнцев, Толстова 2002; Садовская 2004, 41–42; Молев 2006; Молев, Парфёнов 2006; Парфёнов, Синицын 2006, XV–XVI; Синицын 2006, 363; Молев, Махлаюк 2006; Кац, Парфёнов 2007; Фролов 2007, 564–566; Фролов, Молев, Парфёнов 2008; Молев 2008, 603–606; Синицын 2009а, 123 (прим. 133); Синицын 2010, 229–230; Молев 2012; Парфёнов, Синицын 2015; Sinitsyn, Parfenov 2016; Молев 2017, 36–37, 42–43, 44, 52; Борухович 2019.

[3] О студенческих годах В. Г. Боруховича и его наставниках в ЛГУ: Молев, Парфёнов 2000, 3–5; Кащеев 2009, 16–33; Парфёнов, Синицын 2015, 814–815; Sinitsyn, Parfenov 2016, 124–126.

[4] Э. Д. Фролов, вспоминая о спорах с Боруховичем относительно научных достоинств их наставников, отмечал, что С. Я. Лурье всегда был для В. Г. «непререкаемым авторитетом» (Фролов 2009, 58). О «кружке лурианцев»: Фролов 2006, 495–496; Кащеев 2009, 20–23; Парфёнов, Синицын 2015, 814 (здесь же в прим. 5 дана библиография); Sinitsyn, Parfenov 2016, 125 (с литературой — прим. 14–17). Избранную библиографию работ о С. Я. Лурье см. ниже, прим. 26. Об учителе (С. Я. Лурье) и ученике (В. Г. Боруховиче) см.: Кащеев 2009, 18, 30–34; Синицын 2009б, 128–129.

[5] См.: Борухович 1962. Предыдущее издание: Борухович 1957а.

[6] См.: Борухович 1982.

[7] См.: Борухович 1976; Борухович 1993.

[8] См.: Борухович 2002. Рецензия на книгу: Кулишова, Фролов 2003.

[9] Переводы Аполлодора и Ксенофонта вышли в академической серии «Литературные памятники»: Аполлодор 1972; Ксенофонт 1976 (перевод «Киропедии» и комментарии к источнику подготовлены совместно с Э. Д. Фроловым, с которым В. Г. Боруховича связывала многолетняя дружба и сотрудничество; см.: Фролов 2007; Фролов 2009).

[10] Список опубликованных трудов В. Г. Боруховича (до 1999 г.) помещен в приложении к брошюре «Профессор Владимир Григорьевич Борухович (к 80-летию со дня рождения)»: Молев, Парфёнов 2000, 15–21 (правда, этот список, не полный и с многочисленными ошибками); см. дополнительно: Кащеев 2009; Парфёнов, Синицын 2015; Sinitsyn, Parfenov 2016.

[11] См.: Борухович 1950а; Борухович 1950б.

[12] См.: Борухович 1957б; Борухович 1957в.

[13] См.: Борухович 1959а.

[14] См.: Борухович 1959б.

[15] «Конец свободной Греции» — название главы во второй части книги С. Я. Лурье «История Греции»; эту главу В. Г. Борухович подготовил в конце 1940-х гг. по просьбе своего учителя (см. об этом: Фролов 1993, 24; Кащеев 2009, 30–32; Фролов 2009, 57–58). Впервые вторая часть «Истории» Лурье была опубликована почти полвека спустя в полном курсе лекций: Лурье 1993 (здесь глава XII «Конец свободной Греции» — c. 538–574).

[16] Выполненные В. Г. комментированные переводы отдельных речей афинских риторов выходили в разных изданиях в 1960–1990 гг. В 1969 г. в «Вестнике древней истории» была опубликована статья «Публицистическая деятельность Исократа», подготовленная им совместно с Э. Д. Фроловым (Борухович, Фролов 1969).

[17] См.: Борухович 1966а; Борухович 1966б.

[18] В Мурманске кандидат исторических наук В. Г. Борухович не был востребован как историк-антиковед со знанием классических языков и фактически не имел времени на то, чтобы полноценно заниматься наукой. О его работе в МГУИ (Мурманский государственный учительский институт) на кафедре основ марксизма-ленинизма и истории в должности преподавателя новой истории и методики истории см.: Климов, Кузь 2009. «Можно с уверенностью утверждать, — пишут историки О. Ю. Климов и В. В. Кузь, — что в Мурманском государственном учительском институте Владимир Григорьевич не имел возможности реализовать себя как специалист» (ibid. 2009, 41).

[19] О горьковском периоде В. Г. см. воспоминания его учеников и коллег в сборнике «Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах» (Борухович 2009): Молев 2009; Васильев 2009, 68–71 (и замечательный шарж бывшего студента ГГУ философа С. К. Васильева о своем педагоге: ibid., 71–76); Строгецкий 2009; Парфенов 2009, 102–103; см. также публикации Е. А. Молева, указанные выше, прим. 2.

[20] Речь идет об учебнике «История античной литературы» для филологических факультетов вузов: Тронский 1946 (первое издание). В 1957 г. вышло уже третье издание этого учебника.

[21] В этой ссылке, как и далее в ссылках на данное издание, отдельная нумерация в скобках после номера страницы означает номер письма в издании переписки В. Г. Боруховича.

[22] На «Очерки» имеется отзыв профессора И. М. Тронского, которому В. Г. послал экземпляр своего учебника по древнегреческой литературе. Несмотря на разного рода замечания и указанные небрежность стиля и опечатки («блохи»), отзыв в целом доброжелательный (см. письмо И. М. Тронского — В. Г. Боруховичу от 10 октября 1957 г.: Борухович 2009, 153–154 (№ 10)).

[23] В «Истории древнегреческой литературы» 1962 г. обзор классической греческой драмы занимает почти половину книги: Борухович 1962, 103–204.

[24] См.: Борухович 1974.

[25] На эту свою заметку, нами не обнаруженную, В. Г. ссылается в статье о Египте в трагедии: Борухович 1974, 28 (прим. 18).

[26] См.: Фролов 1993; Vitz-Margulis 2003; Фролов 2006; Левинская 2009; Petrechko 2015; Жмудь 2016. «Список его трудов, опубликованных как при его жизни, так и посмертно, насчитывает 233 наименования (со ссылкой на библиографию по 2003 г., подготовленную Н. М. Ботвинник, которая помещена в приложении к переизданию биографии С. Я. Лурье “История одной жизни” (Лурье 2004, 264–277). — А. С., Р. С.). Несколько его работ еще ждут издателя. И это обширное и поражающе разнообразное наследие было оставлено человеком, жившим в эпоху, которая мало споспешествовала спокойному академическому творчеству» (Левинская 2009, 34). Теперь мы можем добавить к этому списку переиздания книг С. Я. Лурье за последнее десятилетие: «Антифонт — творец древнейшей анархической системы» (Лурье 2009а), «Антисемитизм в древнем мире» (Лурье 2009б), «Геродот» (Лурье 2010), «Избранные работы по истории науки» (Лурье 2016), «Язык и культура микенской Греции» (Лурье 2018).

[27] Лурье был вызван из Иркутска и временно зачислен на должность в Институт истории для участия в подготовке сборника к 300-летнему юбилею Исаака Ньютона (см.: Жмудь 2016, 12, 13).

[28] См.: Лурье 1943. Степень доктора филологических наук была присвоена С. Я. Лурье решением Высшей аттестационной комиссии СССР от 30 сентября 1944 г. (см.: Petrechko 2015, 178).

[29] См.: Копржива-Лурье 1987, 65.

[30] См.: Копржива-Лурье 1987, 12, 65–67, 99, 104–105. На основе этого доклада С. Я. Лурье подготовил статью, которая в следующем году при содействии А. М. Горького была опубликована в журнале «Летопись»: Лурье 1916.

[31] Как пишет Я. С. Лурье (основываясь на воспоминаниях своего отца), М. И. Ростовцев «был глубоко возмущен этим докладом» Соломона Лурье (Копржива-Лурье 1987, 65). В предисловии к последнему переизданию «Антисемитизма в древнем мире» И. А. Левинская обсуждает этот «аристофановский» эпизод биографии С. Я. Лурье (Левинская 2009, 32–33). Исследовательница даже высказала предположение, будто «пацифистский» доклад Лурье сыграл ключевую роль в том, что в 1926 г. Э. Бикерман в немецком филологическом еженедельнике опубликовал «резко отрицательную рецензию на “Антисемитизм в древнем мире”, и это решило судьбу книги на Западе» (ibid., 11–12). «Мне кажется, — пишет далее И. А. Левинская, — что за желчным тоном его рецензии стоит воспоминание об этом докладе [С. Я. Лурье]» (ibid., 33). Переводы рецензии Э. Бикермана на «Антисемитизм», возражение С. Я. Лурье на эту рецензию и краткий ответ Бикермана на возражения автора см. в приложении к переизданию книги: Лурье 2009б, 375–389 (перевод и примечания А. Н. Анфертьева); обсуждение: Левинская 2009, 11–13, 30–34. Мы не станем касаться «злопамятности» Э. Бикермана (ведь его рецензия на «Антисемитизм» была составлена 11 лет спустя после провокационно-пацифистского доклада Лурье, да и присутствовал ли студент-первокурсник на том торжественном вечере, слушал ли он тот доклад, либо слышал о нем в пересказе М. И. Ростовцева или своих университетских товарищей?), но факт — «аристофановская» выходка Соломона Яковлевича была прямо-таки вызывающей, причем, как дает понять его сын Я. С. Лурье, докладчик сделал это намеренно (Копржива-Лурье 1987, 65: «выступление… произвело впечатление чудовищной бестактности»; и далее: «он понимал, что шокирует свою аудиторию, и сознательно шел на это» (ibid., 99)).

[32] В книге его сына Якова указание на этот «титул» отца повторяется неоднократно и звучит как лейтмотив «Истории одной жизни»: Копржива-Лурье 1987, 11 («В вину ему ставили… крайнюю и вызывающую бестактность. Но таким он был и в жизни — нетактичным и нечутким… “Король бестактности”, — назвал его когда-то остроумный Д. П. Каллистов… и был прав»), 12 («Именуя С. Я. “королем бестактности”, Д. П. Каллистов, конечно, имел ввиду не только такие случаи, но и иные, более серьезные нарушения “правил игры”. Общественные приличия Соломон Яковлевич нарушал постоянно, не думая или не желая думать о последствиях»; и далее — примеры «бестактного» поведения С. Я. Лурье), 13, 65 («…его выступление, как много раз впоследствии, произвело впечатление чудовищной бестактности» — это как раз об «антивоенном» докладе про Аристофане на юбилее Жебелева в 1915 г.), 99 («С. Я. всегда был “королем бестактности”; но бестактности его имели различное значение»), 118 («Но С. Я. Лурье не был бы “королем бестактности”, если бы не испортил эту приятную историю»), 168 («…для своих излюбленных или, как обычно считали, бестактных выходок»), 173, 187, 192–193 и снова в «Заключении», как «финальный аккорд»: «Сегодня, как и десятки лет назад, “король бестактности” сохраняет все права на престол» (ibid., 248).

[33] По злой иронии судьбы, поводом к расправе с ученым стала злокозненность «Геродота» — его небольшой книги об «отце истории». Книга была опубликована в 1947 г. в научно-популярной серии Академии наук, как раз с приложением перевода трактата Плутарха «О злокозненности Геродота», выполненного С. Я. Лурье (Лурье 1947а, 161–202). См.: Мировщикова 2015 (с избранной литературой); Болдовский 2015, 232–235 (публикация документов о работе ЛОИИ АН СССР в 1949 г., в которых подвергалась суровой критике «Порочная книга проф. Лурье о Геродоте»); Жмудь 2016, 12, 13–16 (с указанием обличительных рецензий на книгу Лурье о Геродоте: ibid. 15 (прим. 49)); Крих 2020, 145–147 и особенно ч. 3, гл. 1, где обсуждается кампания против С. Я. Лурье в роковом для него 1949 г. (с дискуссией и библиографией) и кратко описываются годы его жизни во Львове.

[34] Об этих событиях: Копржива-Лурье 1987, 190–205; Фролов 1993, 7–9; Фролов 2006, 496–498; Мороз 2006; Кащеев 2009, 28–32; Мировщикова 2015; Болдовский 2015; Petrechko 2015, 176, 178–179; Жмудь 2016, 13–17; Мировщикова 2017 (с библиографией); Крих 2020.

[35] Ср.: Фролов 1993, 8; Фролов 2006, 497; Petrechko 2015 (обзор научно-педагогической деятельности С. Я. Лурье на материалах из личного дела профессора, хранящегося в архиве Львовского национального университета).

[36] Лурье 1954 (см. далее).

[37] См.: Лурье 1958.

[38] 11 писем С. Я. Лурье из Львова — В. Г. Боруховичу в Горький (из личного архива последнего) опубликованы в сборнике «Владимир Григорьевич Борухович в воспоминаниях и письмах»: Борухович 2009, 139–141, 143, 146–152, 156–160, 165–167, 169–170.

[39] Письмо В. Г. было отправлено, по-видимому, в самом конце 1954 или в начале 1955 г. В своем ответном письме С. Я. Лурье извиняется, что не смог ответить сразу, и признается, что больше месяца он вообще никому не отвечал на письма, так как «был весь погружен в чтение микенских надписей, расшифрованных ныне Вентрисом» и работал над статьей для «Вестника древней истории» (Борухович 2009, 143 (№ 4)). Здесь же С. Я. Лурье кратко отвечает на вопрос В. Г. о «стихотворении Сапфо» (у Лурье именно в кавычках), написанном «каким-то придворным холуем Екатерины II» (ibid.).

[40] μέμφομαι — «порицать», «поносить»; см. в публикуемой нами статье В. Г. Боруховича: «я браню» с дополнительным пояснением: «глагол μέμφομαι может употребляться в более сильном значении, чем просто “упрекать”» (Борухович 1959в, 332 = Борухович 1959г, 55).

[41] Из ответа С. Я. Лурье это не ясно, он пишет: «Несмотря на чрезвычайную загруженность работой, я отвечаю Вам немедленно по получении Вашего письма, так как вопрос меня очень интересует» (Борухович 2009, 146 (№ 7)).

[42] σοφός (мудрый), σοφοί (мудрые), σοφία (мудрость).

[43] Здесь и далее в цитатах из писем слова подчеркнуты самим автором письма.

[44] Относительно пифагорейского окружения Сократа и увлечении (даже, по-видимому, модой) естественнонаучными занятиями в Афинах во второй половине V в. до н. э. (геометрия, астрономия, математика, так что «афинские аристократы считали престижным решать задачи по квадрированию луночек») см. статью Ю. А. Шичалина о «пифагорествующем софисте Сократе у Аристофана» и о Сократе-пифагорейце в диалогах Платона: Шичалин 2012, 77–78, 79–80 (с разбором источников и избранной литературой); переиздание: Шичалин 2018, 28–29, 32–34. «К Сократу историческому этот образ, вероятно, не имел никакого отношения, но он отражал общую атмосферу в Афинах…» (ibid., 84 и 39, соответственно). Специально о натурфилософских увлечениях аристофановского Сократа: Dover 1968, XXXIII–XLVI; Turato 1973, 47–72; Гаврилов 1989; Aristofane 1995, 9–61; Noёl 2000; Jedrkiewicz 2011, 173–193 (с литературой: 193–197); Cerri 2012; Bromberg 2012.

[45] Это отмечает издатель писем В. Н. Парфенов, см.: Борухович 2009, 148.

[46] ὄνομα — «имя».

[47] См.: Аристофан 1954 (со вступительной статьей и комментариями В. Н. Ярхо).

[48] См.: Ярхо 1954а и рецензию в «ВДИ» на это издание: Духин 1956.

[49] См.: Головня 1955.

[50] См.: Аристофан 1956.

[51] На это обстоятельное исследование С. И. Соболевского 1957 г. В. Г. Борухович ссылается в своей статье неоднократно. Авторы данной статьи пользовались недавним переизданием книги (Соболевский 2001), вышедшей в серии «Античное наследие», которое, надо признать, уступает оригинальному изданию.

[52] Положения этой редакционной статьи повторяют разделы вышеупомянутой книги В. Н. Ярхо и будут многократно повторяться в других публикациях автора.

[53] См.: Ярхо 1954а, 3; Головня 1955, 3.

[54] См.: Соболевский 2001, 7, 404.

[55] См.: Соболевский 2001, 7.

[56] См.: Радциг 1982, 308; Лосев 2001, 177; Чистякова, Вулих 1971, 167.

[57] См.: Рубин, Ярхо 1955.

[58] См.: Ярхо, Кан 1956.

[59] И далее с обсуждением истории аристофановедения в русской и, отдельно, советской науке, а также с критикой западной буржуазной классической филологии: Ярхо 1954в, 4–7.

[60] Кроме «передовицы» в «ВДИ» № 3 за 1954 г. в том же году сразу в нескольких центральных изданиях были опубликованы статьи В. Н. Ярхо, посвященные юбилею Аристофана: «Великий мастер смеха» (журнал «Театр»), «Великий сатирик» (газета «Известия»), «Отец комедии» (журнал «Смена»); указываем со ссылкой на «Список трудов В. Н. Ярхо по древнегреческой литературе. Греческая и греко-римская комедия», подготовленный Н. Л. Кацман и опубликованный в книге: Ярхо 2002, 240 (№ 163–166).

[61] Об одном таком вечере в МГУ 28 января 1955 г., посвященном большой юбилейной дате Аристофана, дважды упоминает в своей книге академик С. И. Соболевский (Соболевский 2001, 7 и 404).

[62] Исключением были статья об Архимеде в энциклопедии и перевод с латинского трактата по физике; см. Копржива-Лурье 1987, 215 (прим. 1): «После 1948 г. и до 1954 г. С. Я. фактически не печатался ни разу; единственным исключением была статья в БСЭ об “Архимеде”, написанная до 1949 г. и неожиданно опубликованная в 1951 г.»); ср.: Жмудь 2016, 12: «в 1950 г. в “Большой советской энциклопедии”… вышла статья Лурье об Архимеде, его единственная публикация за 1949–1950 гг.»; и там же: «еще в августе [1949 г.], через месяц после своего увольнения, он заключил с издательством АН договор на перевод с предисловием и комментариями латинского трактата “Опыт теории электричества и магнетизма” российского академика XVIII в. Франца Эпинуса… В 1951 г. перевод вышел из печати и стал единственной работой С. Я., которую он сумел опубликовать до 1954 г.» (ibid., 16–17).

[63] См.: Ярхо 1954г.

[64] См.: Лурье 1954, 122–128 (о проблеме датировки «Андромахи» в связи с контекстом военных и политических событий в Афинах), 128–132 (о полемике Аристофана с Еврипидом), с представленным списком фразеологических совпадений между «Андромахой» и «Лисистратой» (ibid., 129) и выводом, что «“Лисистрата” — пародия на “Андромаху”» (ibid., 130).

[65] См.: Лурье 1954, 123, 124, 126–127. «Его “Андромаха” написана в крайне озлобленном тоне. Еврипид подвергает здесь уничтожающей критике и историю Спарты, начиная с мифологических времен, и ее внутреннюю и внешнюю политику, и ее строй, и характер спартанца, изображая его мелким, расчетливым, коварным, бесчестным, корыстолюбивым и свирепым злодеем» (ibid., 127); и далее: ibid., 128–130.

[66] С 1951 по 1957 г. не было опубликовано ни одной научной статьи В. Г. Боруховича. Лишь в 1956 г. в ленинградском литературном журнале «Звезда» вышел небольшой критический очерк о повести В. П. Катаева «Хуторок в степи», написанный В. Г. в соавторстве с горьковским филологом-русистом И. К. Кузьмичёвым: Борухович, Кузьмичёв 1956.

[67] «Статью я прочел немедленно же по получении, и она меня вполне убедила: Ваша интерпретация и датировка “Филиппа”, по моему мнению, правильна и верна. Поздравляю Вас с этим большим успехом!» (Борухович 2009, 152 (№ 9))

[68] См.: Борухович 2009, 156–158 (№ 13). И следующее письмо с ответом на возражения В. Г.: Борухович 2009, 159–160 (№ 14): «Ваши возражения, как мне кажется, являются софизмами» (ibid., 159).

[69] Возможно, как раз на волне антиковедческого «бума» 1954 г. по случаю юбилея Аристофана, о чем было сказано выше (?).

[70] См.: Дератани 1958. Этот отчет был опубликован уже после смерти Н. Ф. Дератани (в том же номере «ВДИ» помещен некролог московскому филологу).

[71] Как указано в обзоре Н. Ф. Дератани (Дератани 1958, 244 и 245), на московской сессии профессор С. Я. Лурье также выступил с двумя докладами: 1) о методике преподавания классических языков на сравнительно-лингвистической основе, с элементами историзма; 2) о склонении имен в греческом языке крито-микенских текстов. В середине 1950-х гг. С. Я. Лурье погрузился в изучение крито-микенских надписей, занимался исследованиями истории Крито-микенской цивилизации. В том же году в издательстве АН СССР вышла его монография «Язык и культура микенской Греции»: Лурье 1957.

[72] Вероятно, издательство ЛГУ опубликовало тезисы докладов конференции ленинградских филологов, см.: Молев, Парфёнов 2000, 16 (№ 7 в библиографии В. Г. Боруховича (1957 г.)): «Т[езисы] Д[оклада] на I конф[еренции] по класс[ической] филол[огии]. Л.: Изд-во ЛГУ, 1957», но без указания страниц(ы). Найти этот сборник тезисов и перепроверить позицию № 7 в ненадежном библиографическом списке нам не удалось.

[73] См. цитированное выше место из письма С. Я. Лурье: Борухович 2009, 147.

[74] Об остроумном и едком языке комедиографа см., например, в «Истории древнегреческой литературы» В. Г. Боруховича: «Вне зависимости от того, какие цели преследовал Аристофан в своих комедиях, он нигде не упускал случая кольнуть язвительным словом своих литературных противников, зло подшутить над теми поэтами, творческие установки которых противоречили его собственным» (Борухович 1962, 299 = Борухович 1982, 233–234).

[75] Содержание сборника «Классическая филология»: Б. В. Казанский «Нынешнее состояние гомеровского вопроса» (с. 3–23); Н. А. Чистякова «К вопросу об образах трагических героев в драмах Софокла» (с. 24–37); В. Н. Ярхо «Вопросы композиционной структуры трагедий Эсхила» (с. 38–51); В. Г. Борухович «Аристофан и Алкивиад» (с. 52–68); А. И. Доватур «Композиция Политий Аристотеля» (с. 69–81); Б. Л. Галеркина «Скифские новеллы Лукиана» (с. 82–92); Н. С. Гринбаум «Язык Пиндара и надписи Фессалии» (с. 93–102); Н. В. Вулих «К вопросу о художественном своеобразии поэмы Овидия “Метаморфозы”» (с. 103–116) и Я. М. Боровский «Обозначение вещества и пространства в лексике Лукреция» (с. 117–140).

[76] См.: Борухович 1959г. См. предыдущее примечание.

[77] См.: Борухович 1959в. «Acta Antiqua» был тогда еще новым научным изданием: первый том вышел в 1952 г., а второй — в 1954 г.

[78] См.: Ошеров 1957, 201–208. Это небольшая статья «Титир и Мелибей (К вопросу о идейном содержании первой эклоги Вергилия)» московского филолога-классика, латиниста, в будущем известного переводчика (автора переводов Вергилия, Овидия, Горация, Сенеки и др.), а тогда — еще молодого ученого, аспиранта филологического факультета МГУ.

[79] См.: Хорват, Мартичко 1959.

[80] См.: Авдиев 1959.

[81] Уже в следующем 1960 г. в «Bibliotheca Classica Orientalis» были опубликованы две статьи В. Г. Боруховича по-немецки. В дальнейшем он неоднократно печатался в европейских научных изданиях: румынском академическом ежегоднике «Studii classiče», в авторитетных немецких антиковедческих журналах «Klio», «Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik» и др. В 1973 г. В. Г. опубликовал на немецком языке еще одну статью в венгерских «Acta Antiqua», которая тоже была посвящена творчеству Аристофана: Boruchowitsch 1973.

[82] Эти случаи указаны ниже, в комментариях А. А. Синицына к статье В. Г. Боруховича.

[83] См.: Борухович 1959в, 330 (прим. 6).

[84] См.: Борухович 1959в, 335.

[85] Пример, взятый, буквально, навскидку, — название статьи Я. Силади в содержании пятого тома журнала указано: «Внутренние борьбы и вторжения “варбаров” в районе Аквинкума», — пожалуй, это уже из разряда тех речей «иностранцев», которые искусно пародирует Аристофан в своих комедиях (персидский посол в «Ахарнянах», скифский «страж порядка» в «Фесмофориазусах» и др.). См., например: Радциг 1982, 306; Lateiner 2017, 55: «Аристофан… изображает персидских послов и олимпийских богов как придурковатых грубиянов — топорных варваров (as buffoonish churls — clumsy barbarians)».

[86] См.: Борухович 1959в, 329 (прим. 2); Борухович 1959г, 52 (прим. 2).

[87] Во второй части он несколько раз ссылается на книгу С. Я. Лурье «Очерки по истории античной науки» (Лурье 1947б). См. ниже в статье В. Г. Боруховича прим. 72, 82 и 85 со ссылками на «Очерки». В венгерском издании эти ссылки отсутствуют.

[88] См.: Борухович 1959в, 332 (прим. 9).

[89] См. далее, в статье «Аристофан и Алкивиад».

[90] Соболевский 2001, 110–162. Ср. также в комментариях к статье, подготовленных А. А. Синицыным (прим. 88).

[91] См. ниже в статье В. Г. Боруховича прим. 4, 51, 59, 61, 68, 88.

[92] См.: Ярхо 1954а, 91–100.

[93] См.: Ярхо 1954а, 89–99. «…Политическую сущность его (Сократа) учения он (Аристофан. — пояснения в скобках наши. — А. С., Р. С.) разгадал достаточно проницательно, для того чтобы сделать Сократа объектом сатирического разоблачения. Комедия Аристофана “Облака” представляет безжалостное посрамление Сократа, а в его лице — всей модной науки» (ibid., 91).

[94] Ярхо 1954а, 90: «Не случайно деятельность Сократа находила наибольший отклик у богатой, олигархически настроенной молодежи».

[95] Эта цитата подчеркнута В. Г. Боруховичем в его экземпляре книги В. Н. Ярхо «Аристофан».

[96] См.: Crоisеt 1906.

[97] Эта ситуация для областных научных библиотек сохранялась и десятилетия спустя, свидетелем чему является один из авторов этой статьи, захвативший конец советской эпохи, будучи студентом провинциального вуза. Заполучить новую научную литературу было сложным делом, несмотря на подспорье функционировавших в университетских библиотеках отделов МБА (Межбиблиотечный абонемент) и всесоюзной сети книжных магазинов «Дружба», куда поступали в продажу новые книги из социалистических стран, в том числе и исследования по античности, и новые издания древнегреческих и римских источников (например, академическая «Тойбнеровская» серия), и великолепные издания по изобразительному искусству (см., например, в очерке воспоминаний: Каган 2014). Но эта межгосударственная книжная система была налажена уже позднее 1950-х гг.

[98] См.: Erbse 1954.

[99] Спустя почти полвека Х. Эрбзе в продолжение этой темы опубликовал в том же издании еще одну статью об Аристофановых «Облаках»: Erbse 2002.

[100] См. прим. 69 в публикуемой здесь статье В. Г. Боруховича.

[101] См.: Gelzer 1956, 65–93.

[102] См.: Gelzer 1956, 66 (прим. 2).

[103] См.: Waterfield 2013, 4–5.

[104] Теперь все тома «Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae» до 2017 г. включительно выложены в Интернете на сайте «The Ancient World Online» по адресу: http://ancientworldonline.blogspot.com/2014/07/open-access-journal-acta-antiqua.html

[105] См.: Talbot 1963.

[106] «This is said to have been (т. е. провал «Облаков». — А. С., Р. С.) due to the intrigue and influence of Alcibiades, who resented the caricature of himself presented in the sporting Phidippides» («Говорят, что это произошло из-за интриг и влияния Алкивиада, который был возмущен карикатурой на себя, представленной в шутовском образе Фидиппида») (приводим по Дж. Талботу (Talbot 1963, 66); перепроверить цитату нам не удалось).

[107] См. Harsh 1944 (1967), 475.

[108] См.: Vickers 2015; см. также предыдущие его монографии «Перикл на сцене» (Vickers 1997) и «Софокл и Алкивиад» (Vickers 2008).

[109] См.: Vickers 1997, 23 (прим. 4): Boruchovich [V. G.] 1959 (в библиографии к книге приводятся полные выходные данные этой публикации с указанием, что это статья на русском языке).

[110] См.: Vickers 1997, 22–24 и литература pro et contra: прим. 2–4. Здесь М. Дж. Викерс обсуждает аргументы Й. В. Зюверна — одного из первых, кто разработал эту гипотезу.

[111] Укажем некоторые из его работ: Moorton 1987; Moorton 1988; Moorton 1989; Moorton 1999.

[112] См.: Moorton 1988.

[113] См.: Süvern 1826.

[114] См.: Süvern 1836. Заметим, что Р. Ф. Муртон-младший неоднократно ссылается на английскую версию книги Й. В. Зюверна, но он (либо редактор «GRBS»?) ошибочно указывает 1886 г. ее издания (см.: Moorton 1988, 345 (прим. 1)).

[115] См.: Moorton 1988, 346 (прим. 4).

[116] См.: Moorton 1988, 346 и прим. 5 — со ссылкой на старый английский комментарий к аристофановским «Облакам»: Starkie 1911, 316, 317–318.

[117] На тему Фидиппида в «Облаках» Аристофана как комической маски Алкивиада: Turato 1973, 99–101, 114; Ambrosino 1986–1987, 101–103 (с предшествующей литературой и обсуждением); Montuori 1974, 171 (принимается аналогия Фидиппида—Алкивиада); Vickers 1987 (о картавости Фидиппида с отсылкой к сходному дефекту речи у Алкивиада); Tarrant 1989 (исследователь отталкивается от замечания Викерса о ламбдацизме Фидиппида; по мнению Х. Тарранта, во второй версии «Облаков» Фидиппид изображен еще более явно как тип Алкивиада, нежели он мог быть представлен в первоначальной версии этой комедии); Tarrant 1991, 176–177 (прим. 46) (повторяет свое утверждение, высказанное в статье 1989 г., упоминая и новую на тот момент статью Р. Ф. Мунтона-младшего (Moorton 1988), правда Таррант делает ошибку в имени автора: Moonton — ?); O’Regan 1992, 154 (прим. 29), 155 (прим. 37), 191 (прим. 69) (во всех случаях с опорой на работы итальянских антиковедов Д. Амбросино и Ф. Турато, названные нами в этом примечании); Vickers 1993; Menon 2016, 43, 53 (прим. 89) (обсуждение взглядов Л. Штрауса на проблему «Облаков» и со ссылкой только на книгу Ф. Турато для гипотезы о Фидиппиде как намеке Аристофана на молодого Алкивиада: Turato 1973). А также другие статьи и книги Викерса (его монографии названы выше, а о некоторых других работах и специфике исследования будет сказано далее).

[118] О происхождении афинского «босоногого мудреца» в связи с его взглядами («враждебными принципам афинской демократии»), окружением и материальным состоянием см. дискуссию: Туманс 2018 (с избранной литературой по теме; ср. Туманс 2011). Латвийский антиковед Харийс Туманс считает, что Сократ был выходцем из «простонародья», критикуя аргументы И. Е. Сурикова об аристократическом происхождении философа, которые были высказаны в книге о Сократе, вышедшей в серии «ЖЗЛ»: Суриков 2011а, 51–57, 60–61, 130, 238, 347; а ранее — в его монографии о древнегреческих политиках: Суриков 2008, 82–83 и прим. 52, где говорится о Сократе как «выходце из обедневшей знати» (со ссылкой на мнение А. А. Молчанова).

[119] Борухович 1962, 199–200 = Борухович 1982, 233 (в обоих изданиях учебника перевод подкорректирован автором).

[120] Ср.: Борухович 1982, 233.

[121] См.: Борухович 1962, 200 (прим. 1).

[122] См.: Борухович 1982, 219–237 (здесь про комедию «Облака» — с. 229–233).

[123] См.: Борухович 1982, 233 (прим. 6).

[124] См.: Рыканцова 2012. Несмотря на широту темы, заявленной в названии статьи, автор касается только образа софиста-Сократа в «Облаках» Аристофана.

[125] Рыканцова 2012, 133: «Некоторые исследователи, в частности В. Г. Борухович, считают, что комедия “Облака” с высокими литературными и сценическими достоинствами не была одобрена судьями в результате противодействия со стороны Алкивиада и его сторонников, не довольных содержанием комедии, особенно образом Фидиппида, в котором угадывались черты Алкивиада, аристократа, увлекавшегося новыми учениями, в том числе и философией Сократа» (со ссылкой на статью В. Г. Боруховича в ленинградском сборнике). В целом главная идея статьи передана верно, хотя смущают формулировки: «не была одобрена судьями» (комедия заняла третье место, т. е. провалилась!), «в результате противодействия со стороны Алкивиада…» (эта фраза вовсе не ясна без знания содержания работы В. Г. Боруховича), «недовольных… образом Фидиппида» (дело не в том, что этот персонаж «Облаков» был не симпатичен, а в том, что он — по мнению Боруховича — был задуман комедиографом как карикатура на амбициозного политика).

[126] К сожалению, образчиков такого рода опусов сегодня не мало. Примером таковых служит недавняя публикация «Комедии Аристофана как мировоззренческий “фронт” Пелопоннесской войны» в журнале Новосибирского университета; автор «культурологического» текста попытался представить обзор комедий Аристофана, созданных в период Пелопоннесской войны, но даже название этой войны (упомянутое в тексте свыше десятка раз) всюду написано с ошибками (sic!): Глебов 2014.

[127] Например, работы В. Н. Ярхо об Аристофане и античной комедии, изданные и переизданные в 1960–1990 гг. А ведь Виктор Ноевич, наверняка, был знаком с аргументами гипотезы В. Г. Боруховича о Фидиппиде-Алкивиаде в «Облаках», ибо в мае 1957 г. он и В. Г. были участниками конференции в ЛГУ, и Ярхо, скорее всего, присутствовал на докладе своего ровесника-коллеги, доцента из Горького; а потом статьи обоих антиковедов, посвященные афинской драме, были напечатаны одна за другой в сборнике «Классическая филология» (см. выше, прим. 75).

[128] В научно-популярной книге И. Е. Сурикова об афинском мыслителе есть глава «Сократ и Алкивиад» (Суриков 2011а, 121–136), где в основном дан повтор того, что ранее было сказано автором об Алкивиаде в его предыдущих статьях и книгах; там же есть и раздел о Сократе-софисте в «Облаках» Аристофана (ibid., 16–23). И. Е. Суриков замечает, что «об образе Сократа у Аристофана написано немало» (ibid., 350 (прим. 3)), но ограничивается ссылками на книгу философа Лео Штрауса (1966 г.) и три давних статьи (из русских здесь только очерк С. И. Соболевского 1947 г.); о работе В. Г. Боруховича по этой теме — silentium; судя по всему, она автору не известна.

[129] Мы не берем старые работы Д. П. Каллистова (Каллистов 1970) и В. В. Головни (Головня 1972), в которых отсутствует библиография и почти нет ссылок на литературу. Но, как пример, можно взять недавнюю книгу петербургского антиковеда О. В. Кулишовой «Античный театр» (Кулишова 2014), хотя в ней затрагиваются вопросы, связанные с древнегреческим театром в политическом контексте (драма и демократия), обсуждаются (с привлечением литературы) проблемы духовной жизни афинского полиса в «зеркале» комедии V в. до н. э.

[130] См.: Юрина 2019. Обсуждению комедии посвящена третья глава диссертации «Аристофан как критик интеллектуальных тенденций своей эпохи», где представлен философско-филологический анализ «Облаков» (ibid., 177–198).

[131] См. новый сборник специально о методах Сократа — их истоках, содержании, истолковании и влиянии на философскую и политическую традицию: Trepanier 2018.

[132] Намек в «Облаках» на повивальное искусство Сократа комментаторы усматривают в словах одного из «сократовцев», членов фронтистерия, который урезонивает Стрепсиада, не вовремя ворвавшегося в их обитель и ставшего причиной «выкидыша мысли»: «Несознательно / Стучишься в дверь и выкидышем пагубным / Рождаемому угрожаешь замыслу!» (Aristoph. Nub. 135–137; пер. А. Пиотровского по изд.: Аристофан 2000, 152). Ср. критику этих взглядов со стороны А. К. Гаврилова со ссылкой на мнение комментатора «Облаков» К. Дж. Довера (Dover 1968, XLIII), однако с оговоркам и уточнениями: «На наш взгляд, речь здесь идет скорее не о методе Сократа … вряд ли такая подробность была настолько общеизвестна, чтобы комедиограф мог рассчитывать пробудить веселье публики легчайшим намеком на нее. Кроме того, намек на методику Сократа был бы, кажется, преждевременным и не подготовлен так, как это мастерски умеет делать Аристофан. Думается, что комедиограф намекает здесь, как он любит намекать, скорее на не слишком лестные обстоятельства, связанные с матерью задеваемого лица (т. е. Фенаретой, матерью Сократа. — А. С., Р. С.)…» (Гаврилов 1989, 63).

[133] Об истории и современном состоянии так называемого «сократического вопроса» см. краткий обзор: Протопопова 2019, 330–338. Московская исследовательница представила абрис историографии «вопроса» — от Ф. Шлейермахера до Г. Властоса, А. Ставру, Р. Уотерфилда и последних тематических «Путеводителей» по Сократу, Платону и античной философии.

[134] См. у А. К. Гаврилова (1989) об «ученой общине» членов комического фронтистерия в аристофановских «Облаках»: «Привычно говорить о школе Сократа, имея ввиду сократиков, со временем ставших основателями собственных школ…» (Гаврилов 1989, 62). Ср. о «сократиках», τῶν λεγομένων Σωκρατικῶν («так называемых сократиках») и τὰ Σωκρατικά или Σωκρατικοὶ λόγοι («сократических сочинениях») в упоминавшемся выше исследовании Ю. А. Шичалина: «…Как Аристофан в последней четверти V в. пренебрегал различиями между Сократом и софистами, в силу чего и счел возможным сделать Сократа главным софистом в изображенной им школе, а с его легкой руки осудившие Сократа судьи, вероятно, так и считали его софистом, так и в начале 90-х гг. не было никакого специального различия между софистами и “сократиками”, которое позволило бы выделить их в некое самостоятельное течение. Тем самым не было ни “великих”, ни “малых” сократиков» (Шичалин 2012, 77 = Шичалин 2018, 28–29).

[135] Публикаций на эту тему множество. Сошлемся на известное пособие по теории драмы: Аникст 1983, 20–21, 22–23, 111–114 и далее. Об аристофановских мотивах у Гегеля и Керкегора см. в переводной статье в академическом философском журнале «Вопросы философии»: Стюарт 2017. См. первый том коллективной монографии «Кьеркегор и греческий мир», авторы которой философы и религиоведы трех континентов (Stewart, Nun 2010); здесь же статья Э. Циолковски о понимании Кьеркегором Сократа в комедии «Облака»: Ziolkowski 2010; см. также: Lauer 2009; Ziolkowski 2011, 55–86 (глава 1 о Кьеркегоре, Аристофане и Сократе). Материал об Аристофане у Ницше (с некоторой литературой по теме) см. в кандидатской диссертации по философии: Колесников 2019. См. также замечания о рецепции Аристофана в немецкой философии XIX в.: Panagiotarakou 2014, 179–180 (с литературой, с. 188).

[136] См. работу Ч. Платтера «Современная теория и Аристофан»: Platter 2016.

[137] См.: Revermann 2014.

[138] См.: Walsh 2016.

[139] «Характер комического жанра <…> таков, что фрагменты исторической действительности — лица, события, оценки — не только представлены в комическом произведении, но и в такой форме, которая чрезвычайно насыщена смыслом: смех оказывается своего рода самоценной аббревиатурой сложных конфликтов, по преимуществу общественного свойства» (Гаврилов 1989, 62).

[140] Светлов 2017а, 104, и следом: «даже не лупа, а своего рода плавильная печь, в которую авторы комедий бросают своих персонажей, наделяя их теми качествами, которые им представляются наиболее показательными».

[141] ἀρχαία — «древняя» или «старая»; так принято определять эпоху аттической комедии V — начала IV в. до н. э., расцвет которой связан с именем Аристофана (между 450 и 445 — около 385 г. до н. э.).

[142] См. Позднев 2010, 184 (прим. 509): «Эффект зеркала (“над кем смеетесь”?) — высшего порядка: так учит эстетически глубокая драма».

[143] См.: Ярхо 2002 (= Ярхо 1954б); Schwarze 1971; Ameling 1981; Vickers 1997; Storey 1998; Brockmann 2003; Kyriakidi 2007; Olson 2007; Mann 2007; Sidwell 2009; Kanavou 2011; Jones 2011; Vickers 2015. В недавней большой статье об оскорблениях и унижениях в древнегреческой историографии и комедии Д. Латайнер заметил: «Аристофан высмеивает всякий вид афинской эксцентричности и поносит все известные имена, ибо смех зависит от сразу узнаваемых людей и типов… Это карикатурные Перикл и Клеон, Алкивиад, Никий и Гипербол, те столпы, которые были дороги афинской демократии…» (Lateiner 2017, 55, с избранной литературой — прим. 57). Попадает «под раздачу» и τραγικώτατος τῶν ποιητῶν (Aristot. Poet. 13, 1453a29–30), но вряд ли резонно считать просветителя Аристофана эдаким «еврипидофобом»; см.: Vickers 2001; Синицын 2007 (с литературой).

[144] См.: Йегер 2001, 426–427; Ярхо 2002, 54–56; Carey 2000 (с литературой, с. 435–436); Capra 2001, 37–95, 130 (прим. 31), 170–172; Kyriakidi 2007, 81–83; von Möllendorff 2017; Corradi 2018.

[145] Zeitgeist — «дух времени» (нем.).

[146] О политической позиции комедиографа и политических мотивах и темах его комедий см., например: Gomme 1938; Katz 1976; Edmunds 1987; Heath 1987; Spielvogel 2003; Asper 2005; Sidwell 2009; Hutchinson 2011; Ruffell 2011. Политическим темам в творчестве «отца комедии» посвящена книга Д. Селлса о пародии и политике в древней греческой комедии (Sells 2019) и коллективная монография «Аристофан и политика», только что вышедшая в издательстве «Брилль»: Rosen, Foley 2020. См. также недавний сборник «Политическая теория Аристофана»: Mhire, Frost 2014 (три главы первой части сборника посвящены как раз политическим темам в комедии «Облака»: ibid., 13–68).

[147] В первую очередь назовем классическое исследование Лео Штрауса «Аристофан и Сократ» о политической философии «отца комедии»: Strauss 1966 (первая часть посвящена образу Сократа в «Облаках», с. 9–54). Книга Л. Штрауса оказалась одной из наиболее влиятельных и цитируемых в последние полвека, главным образом среди западных культурологов и историков философии. См. последние публикации, авторы которых специально обсуждают сократовскую и аристофановскую темы в трудах Штрауса: Мишурин 2014; Stauffer 2014; Panagiotarakou 2014; Мишурин 2016; Menon 2016; Menon 2017 (две последние работы — с избранной литературой).

[148] Например, в первом томе «Пайдейи» Вернера Йегера, который есть в русском переводе А. И. Любжина: Йегер 2001, 413–438 (гл. V «Комедия Аристофана»).

[149] См.: Atanassow 2014 (с некоторой литературой).

[150] Первая часть — «антиалкивиадовская» (с провалом первой постановки «Облаков») и вторая — «антисократовская». Обсуждение двухчастной структуры статьи см. выше, в главе V нашего предисловия.

[151] См.: Süvern 1826; англ. пер.: Süvern 1836. Об этих книгах см. в предыдущей главе VI в связи с обсуждением работ М. Дж. Викерса и Р. Ф. Муртона-младшего.

[152] Здесь в качестве примера В. Г. Борухович ссылается только на книгу М. Круазе «Аристофан и партии в Афинах» (Crоisеt 1906).

[153] Ср.: Борухович 1959в, 335.

[154] См.: Talbot 1963, 65–67; Ambrosino 1986–1987, 99–101; Moorton 1988, 345–346; Vickers 1993, 604–606; Vickers 1997, XVII–XIX, XX, XXVI, 22–24, 26–28.

[155] См.: Vickers 2015, 202–223. Здесь же в библиографии автор указывает два с половиной десятка своих работ, большая часть из которых напрямую относится к теме его книги. К этому см. также: Vickers 1997, 199–220 и Vickers 2008, 179–192. В дополнение к обширным спискам литературы у Викерса укажем на собрания библиографий в сборниках, вышедших в этом году: библиографию М. Хохе де Карвальо в издании, посвященном платоновскому «Алкивиаду Старшему» (Jorge de Carvalho 2019, 146–148 (прим. 16)) и литературу, опубликованную в виде приложений к отдельным главам в коллективной монографии «Аристофан и политика» (Rosen, Foley 2020).

[156] Vickers 1993, 604–605 (и прим. 11) = Vickers 1997, 22–23 (и прим. 2): «…а view that enjoyed a certain vogue in the nineteenth century» (этот «взгляд пользовался определенной популярностью в девятнадцатом веке»). С цитатами из К. Тирвола (1845–1852), Дж. Дональдсона (1860) и ссылкой на монографию об Алкивиаде Г. Ф. Хертцберга (1853). Хотя «vogue» — это, на наш взгляд, со стороны Викерса все-таки «завышенная» оценка.

[157] См.: Vickers 1997, 22–24 (и в примечаниях 2–4 названа литература pro et contra); ср. тот же материал в его же статье: Vickers 1993, 604–605.

[158] См.: Vickers 1997, IX–X, XVI–XIX, XXV–XXXIV, а также главы 1–3, 7–9; Vickers 2015. Во второй книге Викерса (как уже было отмечено выше) — без ссылок на публикацию В. Г. Боруховича. Но Викерс почему-то не учитывает и статью Х. Тарранта, посвященную этой же теме — «Алкивиад в “Облаках” Аристофана» (Tarrant 1989).

[159] Монографии М. Дж. Викерса о политиках вызвали широкий отклик коллег-антиковедов; см. рецензии на книгу о Перикле: Sidwell 1997; Storey 1997; Hubbard 1998, 370–375; Revermann 2000; а также: Gribble 1999, 223 (прим. 24); Dover 2004, 239–249; Sidwell 2009, 350–351; Lefkowitz 2010 (рецензия на монографию Кита Сидвелла об Аристофане-демократе, с замечаниями к книге Викерса 1997 г. и контраргументами рецензента Сидвеллу); укажем также некоторые из рецензий на книгу Викерса об Алкивиаде: Intrieri 2016; Major 2017; Rhodes 2017; Smarczyk 2018; Stuttard 2018, 57–59 и примечания на с. 320–321 со ссылками на монографию Викерса 2015 г. (а в «Хронологической таблице» к своей книге, среди прочих важнейших дат, связанных с биографией Алкивиада, Дэвид Статтард указал 423 г. до н. э., когда «Алкивиад был высмеян как “Фидиппид” в “Облаках” Аристофана» (ibid., 364); Rubel 2019, 395–401. Всего нам известно около трех десятков отзывов на эти книги М. Дж. Викерса.

[160] Ср., например, жесткую критику Я. Стори в «BMCR» (1997.09.15): Storey 1997; и сходно в рецензии М. Интриери в «BMCR» (2016.11.36): «возникает немало недоумений как из-за крайней утонченности некоторых аллегорических отсылок, так и из-за отсутствия тщательного анализа традиций, лежащих в основе источников…» (Intrieri 2016).

[161] См.: Vickers 2015, XIV–XV, 63, 79, 84, 142, 156 (здесь «a wigwamful» — по поводу «алкивиадовских отголосков»), 161, 183–184, 196. Cp. в предыдущих его работах: Vickers 2008, VIII–IX, 21–22, 23, 27, 36, 45, 53, 74, 78, 177–178. См., например, критические замечания У. Мейджора к «вигвамовским» конструкциям-аргументам коллеги: Major 2017, 177, 178–179. «Многие из “столбов” в этом вигваме сами по себе шаткие, но еще более разрушительным для тезиса Викерса является его неспособность собрать части своей конструкции в единую структуру. Да и сама метафора Викерса о вигваме выдвигает на первый план проблему» (ibid., 178). В поддержку нового прочтения классической драмы и в целом концепции Викерса высказался Александер Рубель. Высказав замечания по частным моментам викерсовых толкований, немецкий антиковед дал в целом положительную оценку: «четко разработанная книга», «она принесет пользу читателю», «произведение, написанное с британским “остроумием” (mit britischem ‘wit’ geschriebene Werk)» (Rubel 2019, 401).

[162] См.: Vickers 2015, 196–200.

[163] См.: Синицын 2018, 125 и прим. 12–13, с избранной литературой и дискуссией.

[164] См.: Vickers 2015, 196.

[165] Ср. критические замечания М. Интриери к этой «эпидемической» параллели с насекомыми: Intrieri 2016.

[166] См.: Vickers 2015, 199–200.

[167] Еще за 10 лет до монографии о Перикле 1997 г. была опубликована заметка Викерса о «ламбдакизме» (Vickers 1987) в «Облаках» Аристофана, которая дала толчок к новому обсуждению старой темы на рубеже 1980–1990 гг.

[168] Ср. филологический комментарий К. Дж. Довера к этим стихам: Dover 1968, 205–206, ad vv. 870, 872–873. Английский комментатор обсуждает разные версии неправильного произношения Фидиппида и замечает, что произнесение звука «р» (ρ) никак не проявляется в движении губ, правда, следом Довер делает оговорку в скобках: в отличие от сложного произнесения этого редкого звука в английском языке (sic!). Таким образом, подытоживает комментатор, единственный вариант произношения κρέμαιο, который может иметь смысл в насмешливых словах Сократа, это что-то вроде «[k(r)emæw]» (ibid., 206, ad loc. 872–873). Ср. Sommerstein 1982, 203, ad loc.; Sidwell 2009, 349 (Appendix 5, где автор в основном повторяет К. Дж. Довера); Rhodes 2011, 25.

[169] «Говорят, ему была на пользу даже картавость, придававшая убедительность и редкое изящество непринужденным речам. Об этой картавости [Алкивиада] упоминает и Аристофан в стихах, осмеивающих Феора…» (Plut. Alcib. I. 6; пер. С. П. Маркиша в обработке С. С. Аверинцева: Плутарх 1994, 243–244). Херонейский биограф ссылается на какой-то анонимный источник (или источники? hic in plural.: λέγουσι [«говорят»]; ср.: Verdegem 2010, 108, 114), а в подтверждение приводит (Plut. Alcib. I. 7–8) строки из аристофановых «Ос» (Vesp. 44–46) и цитирует строку из Архиппа (Archipp. Frg. 48, PCG II (Kassel, Austin 1991)); см.: Gribble 1999, 71, 94. О знакомстве Плутарха с пьесами авторов древней аттической комедии: Verdegem 2010, 114–117; Peterson 2019 (c новой литературой).

[170] Про «ламбдакизм» Алкивиада в античной литературной традиции см. в работах М. Дж. Викерса: Vickers 1987; Vickers 1993, 607–608; Vickers 1997, XVII–XVIII, XXXI, 5, 21, 24–26, 41, 47, 53–57, 100, 108, 112, 115–116 и далее; Vickers 2008, 27, 92, 111, 121–122, 127–128, 160; Vickers 2015, 4, 5, 20, 31, 85, 158, 182.

[171] Кстати сказать, Алкивиад, сын Клиния, назван здесь «бесстыдным и болтливым» — возможно, последним определением Аристофан лишний раз намекнул на дефекты речи Клинида, которых тот, судя по всему, ничуть не стеснялся, а, напротив, старался сей недостаток обратить в достоинство (см. выше, прим. 168). Обсуждение свидетельства Плутарха о «ламбдакизме» как специфической черте, придававшей особый шарм речам Алкивиада, см., например: Talbot 1963, 66, 68 (прим. 14); Moorton 1988, 347–348; Verdegem 2010, 97–98, 114, 116, 169.

[172] См.: Talbot 1963, 65–67; Moorton 1988; Tarrant 1989; Vickers 1997; Sidwell 2009; Rhodes 2011, 25; Vickers 2015 (а также в многочисленных статьях Викерса); Stuttard 2018, 60, 320–321.

[173] См. сборник под ред. М. М. Джонсон и Х. Тарранта (Johnson, Tarrant 2012) и рецензию на него Д. М. Джонсона «Сократ и Алкивиад» (Johnson 2013). Из последних работ о Сократе и Алкивиаде как героях платоновских диалогов: Destrée 2012; Cornelli 2016a; Cornelli 2016b; Halper 2016; Helfer 2017; Capra 2018, 69–70 (и прим. 20), 72–73; Stavru 2018. В дальнейшей античной традиции — от Платона и до позднеримских писателей — отношения прославленного афинского мыслителя и амбициозного аристократа-красавчика обыгрывались довольно часто и на разные лады; см., например, в работе Диего Де Браси «Сократ и Алкивиад как “сатирические герои”» (De Brasi 2018).

[174] Похожее замечание делает Г. Ронне в своей рецензии на книгу итальянского антиковеда Фабио Турато об «Облаках» Аристофана (Turato 1973). А был ли Алкивиад в сговоре с Сократом уже в 423 г. до н. э.? — задает вопрос французский исследователь. Молодой Алкмеонид «начал свою успешную политическую карьеру лишь три года спустя» (Ronnet 1975, 289); мнения ученых о начале политической карьеры Алкивиада см. в прим. 175.

[175] Г. Бенгтсон полагал, что «Решающим годом в карьере Алкивиада является 422 год» (Bengtson 1983, 153–154, ср.: ibid., 147, 155). Исследователи относят начало политической активности Алкивиада к 422, 421 или 420 г. до н. э. См., например: Babelon 1935; Hatzfeld 1951, 28–29, 62–65; Fornara 1971, 42–43; Kagan 1981, 17–19; Ellis 1989, 34–36; Суриков 2011б, 174, 184 («Активная политическая деятельность Алкивиада началась в 420 г. до н. э.», со ссылкой на мнение Д. Кагана); Rhodes 2011, 9, 21–22, 30–31, 33–34, 105 (дата рождения Алкивиада — 451 г.; начало его политической карьеры — 421 г. до н. э.); Heftner 2011, 36–37; Stuttard 2018, 310–311 (прим. 1) (дата рождения Алкивиада — 452 г. до н. э.; начало его политической карьеры — 422/1 г. до н. э.), с кратким обзором литературы по вопросу; ср. также в «Хронологической таблице» в книге Д. Статтарда, где указан 452 г. до н. э., как год рождения Алкивиада (ibid., 363).

[176] См. книгу П. Дж. Родса об «афинском плейбое» Алкивиаде (Rhodes 2011) и отклик Питера Грина на эту книгу с эмоциональным вступлением в отношении «необычайно магнитизирующей харизмы» Алкивиада — избалованный аристократ, самолюбивый красавчик, торгующий своей внешностью, расточитель, прелюбодей, эгоист, мошенник, изменник, решимость которого всегда была направлена только на удовлетворение личных интересов, и прочее в том же духе (Green 2011). Ср.: Nývlt 2014, 167.

[177] Без точных ссылок на источники и без указания литературы об Алкивиаде в пьесах Аристофана.

[178] О «львиной» характеристике амбициозного афинского «уберменша» см. в недавнем исследовании Саймона Вердегема, посвященном биографии Алкивиада у Плутарха: Verdegem 2010, 122–125 (с источниками и литературой). Здесь же (ibid., 124) обсуждается «особенно интересный» ответ Эсхила Дионису в «Лягушках» Аристофана. В античной культуре образ «царя зверей» был также связан с монархией или тиранией. Опираясь на Аристофана и труды современных исследователей, С. Вердегем ставит вопрос: действительно ли этот «львенок» превратился в человека с тираническими устремлениями? См. по проблеме: Stanford 1963, 193–194; Cromey 1984 (о связи «льва»-Перикла и «львенка»-Алкивиада); Moorton 1988, 347, 351–355; Bloedow 1991; Van Dijk 1997, 220–224; Gribble 1999, 1, 265–266, 281; Vickers 2001; Duff 2003, 95, 96, 97–100, 111, 112 (с предшествующей литературой о «львах в Афинах»); Duff 2005; Vickers 2008, 18–19 (и прим. 21), 79, 162; Rhodes 2011, 26, 96–98, 104; Vickers 2015, 150–153 (и библиография); Stuttard 2018, 22–24, 30, 34–35, 260, 290, 315 (прим. 22).

[179] Cо ссылками на У. Станфорда и Р. Ф. Муртона-младшего.

[180] Это самая известная из комедий Каллия. Мнения ученых о времени ее постановки различны: драму предлагают датировать в диапазоне двух десятилетий (с середины 430-х гг. до середины 410-х гг. до н. э.); см., например: Geissler 1969, XI, 26–27; Schwarze 1971, 91–93 (с предшествующей литературой: ibid., 93 (прим. 9); оба автора — П. Гайсслер и Й. Шварце — датируют пьесу между 430–425/4 гг. до н. э.); Storey 1988, 379–383 (библиография и дискуссия о содержании этой комедии и времени ее постановки; Ян Стори размещает постановку «Педетов» после Никиева мира, ближе к аристофановым «Птицам» (414 г. до н. э.), т. е. между 420–415 гг. до н. э.); Olson 2007, 18, 235–236, 407; Zimmermann 2011, 731–733 (о вариантах датировок каллиевых «Gefangenen», со ссылкой на названные здесь работы П. Гайсслера, Й. Шварце, Я. Стори и др.); Storey 2011, 156, 157 (с некоторыми вариантами датировок и пояснениями к ним).

[181] Или даже еще раньше, как считают некоторые исследователи. Ср., например, мнение Робина Уотерфилда, который датирует эту комедию Каллия второй половиной 430-х гг. до н. э. (Waterfield 2012, 280; и там же, в примечании 47 говорится, что «Педеты» — это «Самый ранний комический фрагмент с упоминанием о Сократе, датируемый до 430 года…»). Ср. мнение С. Олсона: «Драматург Каллий, по-видимому, был активен с середины 40-х до начала 420-х гг. до н. э. или около того, что позволяет говорить об этой его самой ранней ссылке на Сократа» (Olson 2007, 235–326; здесь же о творчестве Каллия и его наследии. ibid., 382, 385, 407, s.v. Callias Comicus).

[182] Что, конечно, не факт, ибо мы располагаем лишь «крохами» того архива, что был создан античными комедиографами во второй половине V в. до н. э. См., например, на эту тему: Bromberg 2018 и Capra 2018, 64–65.

[183] См. также: Шичалин 2012, 76–77 (прим. 3) = Шичалин 2018, 27 (прим. 4) — со ссылками на давнее исследование У. К. Ч. Гатри и статью П. Брауна «Комедийный Сократ» (Brown 2007). Работы Кристофера Кэри, С. Д. Олсона (Carey 2000; Olson 2007) и др. Ю. А. Шичалин не учитывает.

[184] См.: Nails 2002, 312; ср.: Протопопова 2019, 332–333.

[185] См.: Sommerstein 1983; Carey 2000, 420–423; Olson 2007, 17, 236 (F4), 403, s.v. Amipsias; Sidwell 2009, 165, 178–179; Storey 2011, 68–70.

[186] Признаки своей «конской болезни» (νόσος ἱππική, Aristoph. Nub. 243; cp.: Nub. 74: ἵππερον) несчастный Стрепсиад перечисляет Сократу (Nub. 243: «Худею, чахну, сохну, изведусь вконец»). Как заметил Довер, «Стрепсиад говорит как пациент, описывающий врачу свои симптомы» (Dover 1968, 129, ad loc. Aristoph. Nub. 243). Обсуждение аристофановского комического неологизма νόσος ἱππική см.: Nassichuk 2014, 434–437. Дж. Нассичук отмечает, что юмор как раз заключается в необычном сочетании обычного прилагательного ἱππικός с существительным νόσος (ibid., 436).

[187] Ср.: Ronnet 1975, 289.

[188] См. опять же специальные разделы в статье и книгах М. Дж. Викерса: Vickers 1993, 608–611; Vickers 1997; Vickers 2015, 35–38. Замечания: Sidwell 2009, 350–351 — приложение 6 в этой книге К. Сидвелла специально посвящено обсуждению гипотезы Викерса о Стрепсиаде=Перикле (ср. уже упоминавшуюся выше рецензию: Sidwell 1997). Здесь Викерс отказывается от научной дискуссии, ограничившись своего рода краткой «отповедью» своему оппоненту (в приложении 3 даны скупые разъяснения без обсуждения: Vickers 2015, 201); он только повторяет контраргументы Дж. Б. Лефковица, высказанные в его критическом обзоре книги К. Сидвелла «Аристофан демократ» (см.: Lefkowitz 2010). Заметим, что помещая в библиографии эту рецензию Лефковица, Викерс указывает имя автора литерой «М», перепутав (эдакий историографический lapsus memoriae) американского антиковеда Джереми Лефковица с американской исследовательницей, известным филологом-классиком Мэри Лефковиц (sic!).

[189] Герой вспоминает с тоской о своей безмятежной сельской жизни до брака:

«Чудесной, тихой жил я жизнью сельскою,
В уюте, и в достатке, и в спокойствии
Средь пчел, вина, оливок и овечьих стад»
(Aristoph. Nub. 43–45; пер. А. Пиотровского по изд.: Аристофан 2000, 148).

[190] Стрепсиад, который не способен понять заумных Сократовых суждений, говорит сыну Фидиппиду, что не знает, как назвать ученых мужей, что живут по соседству. Этот простачек именует их «μεριμνοφροντισταὶ καλοί τε κἀγαθοί» (Aristoph. Nub. 102): «Прекрасные и хорошие думачимудрилы», как это передано одним из авторов данного очерка (см. в примечаниях А. А. Синицына к статье В. Г. Боруховича, прим. 81); либо «Усерднодуматели, прекрасные да благие», как в переводе второго из авторов (Светлов 2017а, 109); у Адриана Пиотровского этот стих о «меримнофронтистах» звучит не менее забавно: «Мудрило-заводилы благородные» (Аристофан 2000, 150).

[191] О конфликте между супругами из разных сословий — работяге-деревенщине Стрепсиаде и его женушке с ее аристократическими корнями и запросами — см.: Ambrosino 1986–1987; Brown 1991; Nassichuk 2014, 434.

[192] Cр.: Mhire 2014, 48.

[193] См., например: Туманс 2002, 465–467.

[194] ἀρχαία παιδεία — «древнее воспитание» (которое опиралось на старые традиции, «дедовские» обычаи).

[195] О самом Платоне и героях его эротического диалога — трагике, враче, политике, философе — как читателях Аристофана см. в новой статье Фабиана Цогга: Zogg 2017, 13–14 (кстати сказать, в этой статье немецкого антиковеда учтена и работа В. Г. Боруховича «Аристофан как издатель своих комедий», опубликованная в «AAASH»: Boruchowitsch 1973).

[196] Пер. C. К. Апта (Платон 1993, 132). Интересный разбор этого пассажа см. у Э. Лоуэлла: Lowell 2004, 194–198.

[197] Укажем новую работу Ч. Платтера «Платоновский Аристофан» в коллективной монографии по рецепции античной комедии: Platter 2014, 132–165, и новую монографию Джона Ломбардини: Lombardini 2018. См. также: Neumann 1966; Dover 1966; Суриков 2002, 210–211, 237; Capra 2007; Santoro 2016. См. замечание М. М. Позднева об аристофановском юморе и буквальном его понимании: «верить Аристофану значит плоско его понимать» (Позднев 2010, 181 (прим. 496)) — здесь по поводу характеристики поэтом νοῖ ἀγοραῖοι («площадные/непристойные мысли») в отношении творчества Еврипида (Aristoph. Frg. 471.2, CAF I (Kock 1880, 513)). И далее — обсуждение пассажей из драм Аристофана (с дискуссией): Позднев 2010, 181–184.

[198] Ср.: Lombardini 2014, 14; Lombardini 2018, 37.

[199] О зооморфных чертах в образе Сократа-Силена и маске сатира в античной физиогномике: Scheibler 1989, 7–33; Bonelli 1991 (non vidimus); Meulder 1994; Zanker 1995a (англ. пер.: Zanker 1995b); Giuliani 1997; Bowie 1998 (изображение Сократа в «Облаках» Аристофана); Lapatin 2006, 111–112, 118; Compton-Engle 2015; Светлов 2015; Capra 2016 (с предшествующей литературой); Светлов 2017б; Stavru 2018 (обстоятельный сравнительный анализ физиогномики Сократа у Платона и Ксенофонта); Capra 2018, 68–69, 70–74, 78–79; Erler 2018 (три последние работы содержат обширную библиографию по теме).

[200] Из новых работ назовем: Bromberg 2018; Capra 2018 (обе статьи с привлечением широкой библиографии по теме, дополняющей друг друга; и в целом см. новый большой сборник «Сократ и сократический диалог»: Stavru, Moore 2018). Из предшествующей литературы следует учесть статью А. Патцера «Сократ во фрагментах аттической комедии» (Patzer 1994), а также: Neumann 1966; Neumann 1969; Nussbaum 1980; Ambrose 1983; Zanker 1995a (англ. пер.: Zanker 1995b); Bowie 1998; Newell 1999; Carey 2000; Noёl 2000; Brown 2004; Edmunds 2006; Brown 2007; Edmunds 2007; Jedrkiewicz 2011; Konstan 2011; Marshall 2012; Светлов 2017а; Stavru 2018, 209–211; Bromberg 2019 (о древнегреческой трагедии и сократической традиции).

[201] Пер. А. Пиотровского (Аристофан 2000, 166).

[202] См.: Olson 2007, 235–236, ad F3.

[203] См. также: Waterfield 2012, 273–274 (и прим. 25); ср.: ibid., 280, 298.

[204] См., например, о манипулировании сократическими (софистическими) идеями и манерами для достижения личных целей молодыми аристократами, жаждущими власти: Turato 1973, 29–32, 44–46, 65–67, 97, 101–103; Ambrosino 1986–1987, 123–125; O’Regan 1992, 191 (прим. 69).

[205] Ср. «галерею» политиков-κωμῳδούμενοι, которую представляет Олсон: Olson 2007, 213, ad E20–E22. См. также: Sommerstein 1996; Storey 1998; Vickers 2015, 1–2, 6–10, 59–62, 180, 183; Ferriss-Hill 2015, 217–219.

[206] Относительно реакции самого комедиографа М. М. Позднев замечает: «Огорченный низкой оценкой “Облаков”, Аристофан ставит афинянам на вид не только сопротивление общеполезным урокам, но и плохое умение разбираться в литературе, отделять семена от плевел» (Позднев 2010, 192).

[207] ἄνδρες φορτικοί — «грубые мужланы»; В. Г. Борухович переводит «площадные (назойливые) люди» (Aristoph. Nub. 524) (Борухович 1959в, 332 = Борухович 1959г, 55). Подробнее см. комментарий 12* А. А. Синицына к статье Боруховича.

[208] Бесспорно, С. Я. Лурье прав в том, что выражением ἄνδρες φορτικοί Аристофан поносит своих соперников — победоносных Кратина и Амипсия; ср.: Olson 2007; Sidwell 2009, 7–9, 16–18, 341–343; Telò 2016, 54, 91–92, 127, 132, 155.

[209] κριτής — «судья», здесь слово во множественном числе; имеются ввиду судьи театральных агонов.

[210] οὐ προδώσω ὑμᾶς — «я не обману вас» или, как в переводе В. Г. Боруховича в его статье: «я не предам вас» (Aristoph. Nub. 527) (Борухович 1959в, 332 = Борухович 1959г, 55).

[211] За помощь литературой авторы признательны друзьям-коллегам Ю. Н. Кузьмину (г. Самара) и М. Я. Ольбрыхту (Marek Jan Olbrycht, г. Жешув, Польша).

Закладка Постоянная ссылка.

Комментарии запрещены.